Может быть снова цветет наша вишня
Обновлено: 18.09.2024
В деревню Лиза приезжала нечасто. Случалось, школьные подруги встречались. Поля смотрела в смеющиеся Лизины глаза и ничего не замечала в своём счастье – в самом первом-первом девчоночьем счастье… Разговаривала с подругой… о чём-то её спрашивала, как-то отвечала на её вопросы… а сама прислушивалась к своей счастливой тайне, вспоминала: Андрееей. Она целовала его мокрые волосы, прижималась к его груди, когда он выходил из реки – не могла надышаться запахом цветущей вишни, прохладной свежестью Донца…
Глаза сами прикрывались, и Полинка сдерживалась, чтобы не рассказать Лизе о своём счастье: хотелось, чтобы всё до конца сбылось… до белого свадебного платья…
Начинались экзамены, и Полинка виновато сказала Андрею, что ни завтра… ни послезавтра не придёт к их цветущей вишне… и целую неделю будет готовиться…
- А в воскресенье мы обязательно встретимся! Здесь… – Полинка держала Андрея за руки. Приподнялась на носочки, прошептала: – Я люблю тебя.
У калитки Андрей серьёзно пожелал ей успешной сдачи экзаменов.
И правда – экзамены сдавались легко, даже радостно: Полине хотелось быть самой лучшей – для него, для Андрея Астахова… Не столько очередной своей пятёрке радовалась девчонка, как желанию ради него, Андрея, получать эти пятёрки.
А в воскресенье Полинка еле дождалась вечера. Заплела косички – ему так нравится расплетать их… Улыбалась, долго выбирала блузочку к брючкам… а надела его… и теперь свою любимую белую футболку: Полинка была в ней, когда всё-всё случилось у них впервые… Почему-то плакать захотелось – вспомнила, как он сначала поднял её футболку, как ладони его осторожно сжимали её грудь… а потом он стал ласкать губами её соски… так страшно было… и от сладкого счастья обрывалось сердце… И она уже не заметила, как Андрей снял её футболку, расстегнул брючки… А тельце её трепетало – так хотелось его откровенных, смелых прикосновений…
Полинка бежала на берег. Она всегда видела издалека их цветущую вишню и Андрея на мотоцикле. А сейчас Полинка замедлила шаги – Андрея не было… Она остановилась у вишни, опустила глаза: прибрежная трава усыпана белыми лепестками… Лепестки вишнёвых цветов желанной нежностью медленно плыли-уплывали по Донцу… Вишня отцветала. Тихонько взмахивала тонкими ветками медленному течению Северского Донца, обещала, что совсем скоро он залюбуется спелыми тёмно-красными ягодами, что появятся на месте белых цветов.
До самой темноты Полина сидела на берегу, под деревцем. Вишня и её осыпала белоснежной своей нежностью, словно утешить хотела… А косички в этот вечер так и остались нерасплетенными… И уже утром, когда Полина причёсывалась, несколько лепестков отцветающей вишни упали на пол.
… Надо что-то делать! – Лиза смотрела в счастливые глаза этой малолетней дурёхи, что уже, небось, о свадьбе мечтает… Ничего-ничего. Просто надо дать Астахову возможность выбрать… Лиза не сомневалась, что он сделает правильный выбор: разве Полинка выдержит сравнение с ней, Лизой…что всё знает и всё умеет. Да десантник просто с ума сойдёт. И тогда будет свадьба – мать давно вздыхает… перечисляет Лизиных одноклассниц, что уже вышли замуж. Неет. Выйти замуж – так за Астахова! Во всяком случае, это будет правильно… и справедливо: у такого парня, как Андрей Астахов, должна быть такая жена, как она, Лиза… а у Лизы должен быть только такой муж. А того и гляди, что Астахов… из чувства долга – знаете, случается такое… – женится на этой соплюхе… и будет маяться всю жизнь. И. не хватало ещё, чтобы Полинка раньше её, Лизы, замуж вышла! Вот разговоров в деревне будет! И упрёков от матери. Нет! Пусть Астахов узнает, как это – когда женщина тебя любит, а потом решает…
Лиза прохаживалась вдоль грунтовой дороги, что протянулась по краю степи. Астахов всегда возвращается по этой дороге к себе в посёлок – после свиданий с Полькой… Наконец-то. Лиза вышла на середину дороги. Астахов притормозил, улыбнулся:
- В русалки решила податься? Что делаешь здесь так поздно? Темнеет уже.
Андрей с интересом оглядел девушку. Лиза чувствовала, как его глаза останавливаются на распущенных волосах… на откровенно расстёгнутой полупрозрачной блузке, на её стройных бёдрах, маняще обтянутых тонкими брючками. За своей обычной насмешливостью скрыл необъяснимое волнение:
- А тебе идёт… русалкой быть!
Лиза обеспокоенно, с досадой, отмахнулась:
- А ну тебя, Астахов. Подвези лучше до города… подруга позвонила – завтра с утра на практику. Мне надо сегодня быть в общежитии. Выручи, а?
Лиза радостно вспорхнула на сидение, ладошкой хлопнула Андрея по плечу, со смехом уверила:
- Знаю-знаю! Про тариф можешь не говорить!
Всю дорогу Андрей чувствовал, как Лиза прижимается грудью к его спине… понимал, что лифчик Лиза не надела… Несколько раз Лизины губы касались его шеи.
Около общежития медучилища Лиза вдруг стала серьёзной… Опустила глаза:
- Зайдёшь? Хоть чаем тебя напою.
-А подруга. – Андрей усмехнулся.
Лиза положила ему на плечи ладони, медленно подняла глаза:
- Астахов. Пойдём… пить чай. Ну. Ты же хочешь…
Астахова заливал непонятный жар… Он вдруг почувствовал, что устал постоянно сдерживаться… чтобы не испугать Полинку своими беззастенчивыми желаниями… В её глазах и так страх плещется… а ему хотелось безудержно… и – долго-долго… А Лизин чуть вздрагивающий голос, такое трепетное движение её ладоней на плечах обещали Андрею исполнение всех его тайных желаний прямо сейчас.
И всё было так, как ему хотелось. Лиза потрясающе угадывала его желания… уверенно и умело делала так, что у него появлялись всё новые желания… Что-то похожее было тогда, в десятом классе. с Анной Александровной, Анютой. А потом у него… трудно поверить, но у него, Андрея Астахова, в которого были влюблены все девчонки, второй раз всё случилось уже после армии – с Полинкой. В тот последний – перед уходом в армию – вечер она отвела его руки и сказала: я буду ждать тебя… И он тоже ждал… А потом всё случилось… и стало повторяться почти каждый вечер, и ожидание безвозвратно ушло, и всё было таким свершившимся… что уже ничего не обещало: всё уже произошло…Сейчас он со спокойной уверенностью подумал, что Полинина робкая покорность никуда не денется – ну, расцветёт же эта вишня на берегу и следующей весной. Прикрыл глаза: вспомнилось, как изогнулись Полинкины брови – словно от боли, когда он бездумно сорвал с вишнёвой ветки горсть белых цветков. Смутно понимал, что для Полинки это стало предчувствием боли, неизбежной, самой тайной её девчоночьей боли…
Каждый вечер Андрей собирался на берег, где уже, должно быть, отцвела над Северским Донцом вишня… А ехал почему-то в город, в общежитие медицинского училища. Словно не мог выйти из какого-то сладкого тумана… А их с Полинкой встречи всё безнадёжнее оставались за этим непроглядным туманом. Всего один раз спустился к Донцу, увидел вишню – она буднично, почти неслышно шелестела листьями, и ничего уже не напоминало о белой-белой нежности… а будущие ягоды были пока совсем незаметной завязью…
Зато Лиза приезжала к нему в заповедник. Сначала – каждые выходные, потом – на практику в здешнюю маленькую амбулаторию. А однажды осенним утром неожиданно приехал батя. Хмурился, провожал глазами Лизу, что весело суетилась, собирала на стол – они с Андреем уже жили в небольшом домике. А сыну в глаза избегал смотреть. Лиза убежала в амбулаторию, и лишь тогда батя поднял тяжёлый взгляд:
- Ты вот что… егерь. Девчонка… Долгушевых девчонка, из деревни… Дошло до нас с матерью – беременная она.
Андрей густо покраснел. Батя хмуро усмехнулся:
Вижу… что не очень удивлён. Было, значит… – Спросил напрямую: – Что делать думаешь?
Андрей потёр ладонью глаза:
- Не знаю, бать. С Лизой мы… Расстались мы с Полинкой – не судьба, видно…
Батя сдержанно пристукнул ладонью по столу:
- Где ж – не судьба… Раз дитё будет. Какую судьбу тебе ещё надо…
- Бать. Да мы уж давно не встречались… Прошло всё… – Усмехнулся: – Вот как вишня отцвела… не вернёшь.
Батя опустил глаза, посидел молча…
- И что ж я, бать, сделаю. Она, Полинка… ни разу не захотела встретиться со мной… не сказала мне… про ребёнка. Я вот от тебя об этом узнал.
Батя медленно багровел:
- А кто ж тебе не давал… самому узнать?
- Бать, непросто всё… Лиза… Мы с ней.
Отец тяжело поднялся.
- Не ожидал я… что ты так. Матери что сказать.
И появился едва уловимый привкус полынной горечи в их с Лизой безудержно сладких ночах. Когда Лиза в счастливом утомлении засыпала, Андрей выходил на крыльцо, долго курил, прислушивался к дыханию осени в степи. Чуть слышно перекатывалась по камешкам речка Верхнее Провалье. Как же вышло, что Полина не сказала ему о беременности. Ни разу не захотела с ним встретиться. И тут же его обдавало ледяным холодом: а вдруг. Полинка всё же приходила на берег в те дни, ждала его. Вспоминал, как пришёл тогда в школу, на выпускной вечер. Стоял поодаль, никем не замеченный в многолюдной суете праздничного школьного двора. Смотрел, как выпускники парами выходили из школы на площадку – здесь обычно происходит торжественное вручение аттестатов. Отшатнулся от ствола старого клёна, замер: Полинка. в просто немыслимо красивом, головокружительно нежном светло-голубом платье шла рядом с одноклассником Женькой Ефимовым. Чуть споткнулась на высоких каблучках – Женька так заботливо и бережно поддержал Полинку. о чём-то спросил её, а она улыбнулась, кивнула Женьке. взяла его под руку. А он потом так и не выпускал Полинину ладошку. Астахов вздохнул – с каким-то горьким облегчением: ну, вот и всё. Обычное дело: всё прошло. Не судьба – правильно он бате объяснил. Уходил от школы и знал, что всё равно будет вспоминать эту девочку. всё равно будет видеть её робкие синие-синие глаза. и помнить, как она любила его.
Ближе к зиме Андрей всё же съездил в деревню на берегу Северского Донца. Пока ехал, над землёй закружились редкие снежинки… Сердце сжалось: как белые лепестки… Постоял у знакомой калитки. По привычке бросил в Полинкино окно мелкий камешек, затаил дыхание. Полинка не вышла… Вышла её мать, Елена Васильевна. Хотела что-то сказать… не сдержалась – заплакала:
- Не стой здесь… Не выйдет она. Что ж ты… так-то… с Полинкой нашей. – Вытерла слёзы: – Уезжай.
Андрей не знал, что ещё в начале осени Лиза встретилась с Полинкой. Посочувствовала, пожалела подругу – Полька так и осталась в деревне, не поступила в свой педагогический… Толку, что в аттестате – почти одни пятёрки! Затаила усмешку:
- А мы ж…Поль, ты ж знаешь. Мы с Астаховым… живём теперь там, в Провальском заповеднике. Он егерем работает… И меня не отпускает от себя. Весной медучилище заканчиваю… буду там работать.
Полька улыбнулась… а побелевшие губы вздрагивали. От кого скрыть обиду-то свою думала…
- Ты б уезжала из деревни, Поль. – Вопросительно заглянула в подругины глаза. – А то, слышала… невесть что говорят о тебе…
Алексей Долгушев уговорил дочку не поступать в институт в этом году:
- Успеешь, Полюшка! Выучишься. Вот родится ребёночек – и поступишь, обязательно поступишь. – Сводил в строгой боли брови: – А сейчас … нечего тебе там… одной, без нас с матерью.
А на Сретение, когда кружил февраль над Донцом последние снежинки, родилась крошечная девочка – двумя месяцами… даже чуть больше – раньше положенного ей срока. Ночь перед этим не спал Алексей Долгушев. Вздыхал горько, прислушивался: Полинка тихо плакала в своей маленькой комнате. Днём от окна не отходила, задумчиво улыбалась, смотрела на снежинки. А они кружились медленно, словно давали насмотреться на белую нежность, что напоминала цветущую вишню на берегу Донца… Утром у Полины началось кровотечение. Отец заглянул в комнату – позвать дочку завтракать. Дочкина бледность испугала… А Полинка натянула одеяло… умоляюще прошептала:
- Не входи, пап. Маму… позови…
Полинку отвезли в поселковую больницу – там было родильное отделение. Ксения Владимировна, врач, вышла на минуту к Алексею Долгушеву, два слова лишь сказала:
- Ой, Тёёём, батя. Присядь, да присядь же ты. Скорее! Ой, батя. увидел?
Тёмка приложил ладонь к Веркиным губам:
- Не заметил. Тише!
Андрей Степанович возвращался с обхода степного участка. Он любил это короткое время года, когда в Провальской степи расцветают тюльпаны. Грустновато улыбнулся: нежные, ясно-жёлтые, трепетно хрупкие и такие бесстрашные – цветы эти всегда напоминали егерю Верочку, единственную, любимую дочку…
За тюльпанами приезжает сюда много разного люду. Собирают букеты, охапки цветов – бездумно и так безжалостно, что егерь диву даётся: да что ж такое. Словно живут последние дни эти люди…и это – последняя весна… с такими жёлтыми, ошеломляюще светлыми цветами… Словно и правда – конец света не за горами… и не для чего, не для кого беречь эту хрупкую и бесстрашную красоту: попробуй порасти… и не просто порасти, а цвести вот таким светлым, просто немыслимо счастливым цветом на здешней каменистой почве! Так цвести, что даже камни отступают перед этой светлой и нежной силой… Когда расцветают тюльпаны, егерь, случается, с камнями разговаривает – ну, так… парой слов перекинется… потому что у камней в это время оживает душа.
Ладно бы – как на днях: притормозил неподалёку от тюльпанового жёлтого безбрежья мальчишка. Мопед оставил, а сам собрал маленький букет цветов. Егеря увидел, виновато поздоровался, застенчиво объяснил:
- Любаша моя… в роддоме… с вчерашней ночи. Дочку рожает. Так и хотела, чтобы в эти дни дочка родилась – когда тюльпаны расцветают. Любовь наша здесь началась…
Астахов улыбнулся, кивнул пацану… Но бывают среди приезжающих сюда в это время и такие, что ненасытно срывают цветок за цветком, часто варварски с луковицей выворачивают – лишь бы побыстрее, пока егеря не видно, собрать охапки тюльпанов для продажи… В такие дни Астахов уходил сюда, в степь, с зарёй… и оставался до позднего вечера: мода на полевые цветы растёт с каждым годом. Егерь откровенно злился: мало, что ли, шикарных роз, лилий, тому подобных хризантем, гладиолусов, всяческих… как их там… герберов выращивают в теплицах и оранжереях – покупай, дари, поражай воображение! Вазы хрустальные для них предназначены. А полевые, вот как эти тюльпаны, – они ж не для этого… на них надо здесь смотреть… не дыша, любоваться. Ну, какие они – в хрустальной вазе-то… А поднимается же рука!
Астахов поднялся по неприметной тропинке с берега к своему огороду. Шёл медленно, пацана этого вспоминал, что про свою Любашу так застенчиво-доверчиво рассказал… Сердце больно сжалось: их с Полиной Верочка тоже должна была родиться в это время – когда в степи расцветают тюльпаны… а родилась в феврале. Полюшка лежала в палате, отвернувшись к стенке. слёзы катились по лицу – и день, и ночь… Она испугалась, когда Андрей тихо сказал:
- Поль. А я её видел… дочку нашу…
Испугалась – потому что Андрей… такой красивый, сильный, уверенный… должен был увидеть такую же красивую, похожую на него, дочку… а не этот жалкий комочек, такой крошечный, слабенький, что просто ни во что не верилось…
- Поль, а она смотрела на меня, – Андрей робко улыбнулся.
Такой робкой и застенчивой улыбки Полина никогда у него не видела… Он вообще редко улыбался, а если случалось – то так свысока и насмешливо, что Полине сразу хотелось посмотреть на себя в зеркало: видно, что-то в ней не так… А теперь от его улыбки Полине вдруг поверилось… она сама не поняла – во что… но поверилось. Не расслышала своего шёпота:
А Андрей услышал, понял. На край постели присел, осторожно её ладошку взял:
- Хорошее имя! Пусть и будет Верочка. Вера Андреевна.
- Андреевна. – Поля снова заплакала…
Той весной Андрей Астахов вернулся из армии. В Крыму служил, в воздушно-десантных войсках. В селе на берегу Северского Донца ждала солдата Полинка. Уже перед армией, на дискотеке, вдруг заметил Андрей, что смотрит на него девчонка… Припомнил: в школе вроде встречались… в каком же она классе. Улыбнулся: девчонка поняла, что он заметил её взгляд – вспыхнула, отвернулась к подружке… а он уже шёл к ней – пригласить на танец. Она не поднимала глаз. Потом уже, когда после танца он так и не выпустил её ладошку из своей руки, как-то умоляюще вскинула ресницы, попробовала освободить ладошку… А у него сердце вдруг застучало: в глазах её – такая любовь… застенчивая и сильная, как бутоны степных первоцветов… Светлые кудряшки, обычно в косички заплетенные, ради дискотеки несмело по плечам распущенные, а глаза… вот как небо над Донцом, когда гроза заходит: в тёмно-серых всплесках синева колышется-разливается… И Андрей Астахов, ещё со школы общепризнанный покоритель девчоночьих сердец, не заметил, как потонул в этих глазах…
Подружка называла её Полькой. Он провожал их, девчонок, домой – жили в соседнем селе, идти далеко, через степь. Подружка, Лиза, оказалась говорливой и весёлой, смело взяла Андрея под руку, к плечу прижималась. А Полинка так и не поднимала глаз, хотя Андрей упрямо искал её взгляд…
Через несколько дней Андрей не выдержал – на мотоцикле подъехал к школе. Ждал, когда закончатся уроки. В поселковую школу сельские ребята часто ходили пешком: местный автобус вечно куда-то девался – после двух-трёх утренних рейсов. В тот день автобус неожиданно подъехал к остановке у школы… Школьники устремились к автобусу – словно решили взять его весёлым штурмом … на абордаж. А Полина осталась стоять на ступеньках школьного крыльца. Ладошкой откинула назад светлую прядь… и сама пошла к нему. Подружка махала ей из окна автобуса, а она шла к нему. Спортивные брючки, из-под футболки со стыдливой откровенностью притягивают взгляд крошечные бугорки груди – видно, последним уроком физкультура была… Синева Полькиных глаз колыхалась в предгрозовой туче… Андрей неожиданно робко сказал:
- Я знаю, – Полина опустила глаза, но тут же подняла их: – И я… ждала тебя… каждый день.
Астахов взялся за руль:
Взял из её рук школьную сумку, повесил на руль. Полина села, обняла его плечи… В тот день Андрей заехал в такие дали, что казалось – кроме Провальской степи на свете больше ничего нет… только эта ковыльная безбрежность. Он не останавливал мотоцикл, потому что знал: как только остановит, поднимет Полинку на руки… понесёт ещё дальше… чтобы закачали их волны ковылей. Неудержимо хотелось положить ладони на её бугорки под футболкой… Найти её губы… Когда остановились, Полина легко спрыгнула с сидения, стала заплетать растрепавшиеся косички. Андрей с улыбкой смотрел на неё:
- Ты в каком классе… двоечница?
- В девятом, – девчонка смотрела серьёзно. – И я не двоечница – у меня только две четвёрки, по химии и геометрии.
Она перекинула косы за спину, а он еле сдержался: так захотелось расплести их. Полина улыбнулась:
- А сегодня и по геометрии пятёрку получила… Теперь контрольная осталась…
Андрей на полуслове прервал её… Сначала просто коснулся своими губами её губ, а потом поцелуй был таким глубоким, таким долгим, что у Полинки голова закружилась и коленки подкосились… Андрей взял её на руки, а она заплакала:
Желание поднималось в нём, и от этого он словно качался вместе с ковыльными волнами. Смотрел на припухшие от его поцелуя губы, тонул в потемневшей от слёз синеве её глаз… И у самого вдруг слёзы показались – от жалости к ней. Голос его чуть охрип:
Она крепко держала его за шею, совсем по-детски всхлипывала. Прошептала:
- Я… первый раз… Меня никто ещё… не целовал. – Прижалась губами к какой-то пульсирующей жилке на его шее, чуть слышно задышала-зашептала: – Я хотела, чтобы с тобой… чтобы ты первый поцеловал… Исполнилось.
Исполнилось! – столько было в этом заветном девчоночьем слове недавнего ожидания, долгой надежды!
- Любишь, что ли? – можно было не спрашивать, но ему так захотелось это услышать… и он видел, как трепетали её реснички – от желания сказать ему об этом.
Андрей вздохнул, осторожно опустил её на землю.
- Мала ты ещё… А я в армию ухожу через полмесяца. – Улыбнулся: – Ждать будешь?
Ладошки её взлетели ему на плечи, она приподнялась на носочки, тёмными ресницами прикрыла синеву в глазах:
- Буууду. Ждать буду… тебя одного!
И эти полмесяца вдруг слились для них в невероятно сладкую бесконечность…
После уроков он встречал её у школы… они уезжали в степь, и там он целовал её – они лежали в высокой траве, потом он поднимал её на руки и снова целовал. У обоих кружилась голова… Случалось, он переставал владеть собой, поднимал её простенькое школьное платьице, а она умоляла:
И её трепещущие ладошки останавливали его, сдерживали – непостижимым образом.
Он уже знал женщину – всё произошло, когда ещё в десятом учился. Рослый, смуглый кареглазый парень нравился всем девчонкам. Девчоночье внимание и откровенные вздохи сделали Андрея Астахова высокомерным и заносчивым. На школьных дискотеках он ни разу не танцевал с одной девчонкой дважды. Старшеклассницы, бывало, врукопашную выясняли отношения после дискотек… Пацаны со скрытой завистью посмеивались, а он лишь отмахивался: дуры.
Астахов – лучший нападающий школьной футбольной команды, и ему прощалось многое. А потом, уже в конце десятого класса, у них работала студентка-практикантка, Анна Александровна. Ошеломительно красивая и уверенная, Анна Александровна беззастенчиво давала понять, что Андрей Астахов ей очень нравится. Астахов вообще нос задрал… но вдруг стал избегать студентку – от какой-то растерянности, что ли… От того, что до конца ещё не понимал её желание… А случилось всё на военно-спортивной игре. Местные казаки каждую весну организовывают для школьников военно-спортивные соревнования – в степи, с ночёвкой. Оказалось, что у Анны Александровны тема дипломной работы связана с внеклассной воспитательной работой… И ей просто необходимо собрать такой интересный материал! Анна Александровна отправилась на соревнования. По правде говоря, на Анютку поглядывал заместитель здешнего атамана… Уж так угощал казачьим кулешом у вечернего костра… был без меры предупредительным и остроумным, обещал показать весенние созвездия над Провальской степью, но Анютка суховато кивнула и пошла спать в палатку к девочкам. Целый день она смотрела на Астахова. Он несмело улыбался, если замечал её взгляд. И только за ужином тоже стал смотреть на неё – тяжело, исподлобья, не скрываясь… Она чуть заметно кивнула ему, медленно прикрыла глаза… И после ужина Андрей ушёл в степь. До полуночи сидел на траве, прикусывал горький стебелёк… Когда услышал лёгкие шаги, поднялся Анютке навстречу. Целовал её неумело, по-мальчишески отчаянно… Она тихо смеялась. Потом нетерпеливо расстегнула так шедшую ему камуфляжную куртку, сбросила свои брючки. Голос её вздрагивал от желания и нежности:
- Да ты же… ещё ничего не умеешь.
Он не замечал, что послушно выполняет её смелые желания – ему казалось, что это он такой уверенный и знающий… А потом она приподнялась на локте, погладила его вспотевший лоб:
- Понравилось. Понравилась? – Негромко, сладко-сладко простонала: – А мне как понравился ты! Кааакой ты.
Потом у них ещё было – два раза. Уходили на берег речки… Ошеломлённый её ласками, Андрей в те дни понял, какой он сильный…
А когда Анюта уехала, он вдруг стал стесняться девчонок. Вдруг вспыхивал: ему казалось, что они знают про них с Анютой… И сам он по-другому смотрел теперь на девчонок, словно видел, что у них там, под школьными платьями или брючками… понимал, какие они, девчонки… Неожиданное свое стеснение скрывал за пренебрежительными насмешками…
Поэтому и удивлялся: как получается сдерживаться сейчас, с Полинкой… Словно в умоляющем её шёпоте:
Снежные хлопья
Садятся неслышно,
Может быть, снова
Цветёт наша вишня.
Ветви, как крылья,
Слегка
встрепенулись,
Может быть, лебеди
В зиму вернулись.
Белые крылья,
Белые крылья,
Белые крылья —
Полёт неземной.
Мы ведь любили,
Мы ведь любили,
Мы ведь любили
Друг друга весной.
Может быть, вьюга
Устала кружиться.
Может быть, это
Не вьюга, а птица.
Ветви, как крылья,
Слегка
встрепенулись,
Может быть, лебеди
В зиму вернулись.
Белые крылья,
Белые крылья,
Белые крылья —
Полёт неземной.
Мы ведь любили,
Мы ведь любили,
Мы ведь любили
Друг друга весной.
Как это трудно —
Лететь против
ветра,
Как это трудно —
Ещё раз поверить.
Ветви, как крылья,
Слегка
встрепенулись,
Может быть, лебеди
В зиму вернулись.
Белые крылья,
Белые крылья,
Белые крылья —
Полёт неземной.
Мы ведь любили,
Мы ведь любили,
Мы ведь любили
Друг друга
весной…
Эту песню Владимир Шаинский подарил Валерию в трудные для певца дни - кризис в творчестве из-за жёсткой цензуры на радио, телевидении и в Москонцерте, нелады в семье . А Валерий посвятил эту замечательную песню своей жене Нэле, как впрочем, и многие другие очень популярные свои песни. И "Белые крылья" сыграли знаковую роль в семейных отношениях Валерия и Нэли. Особой благодарности и человеческого уважения заслуживает Нэля Ободзинская, первая жена Валерия. Многие, знавшие Валерия лично, убеждены, что только её он любил всю жизнь.И все свои самые лучшие песни он спел только для неё и своих любимых дочерей - Анжелы и Валерии.
"Белые крылья" - исполнитель Валерий Ободзинский. Композитор - В.Шаинский. Стихи - В.Харитонов
Состоялись переговоры президента Российской Федерации Владимира Путина и нового канцлера Федеративной Республики Германия Олафа Шольца. По всей видимости, переговоры были непростыми. Совместная пресс-.
Так сложилось, что нашему многонациональному народу смекалки было всегда не занимать. А наша земля славится умельцами и изобретателями И порой, во время Великой Отечественной Войны, это.
Обращение депутатов Государственной думы к президенту Российской Федерации Владимиру Путину о признании ДНР и ЛНР вдруг моментально создало ясную перспективу новой политической реальнос.
Пронзительная песня. Волшебный голос. Он же звучит в песне, посвящённой дочери "Анжела". Столько лет прошло - слушаешь с замиранием сердца. :sparkles: :sparkles: :sparkles: :sparkles: :sparkles:
Читайте также: