Чудо о флоре и лавре описание

Обновлено: 06.07.2024

31 августа наша Церковь отмечает день памяти святых мучеников Флора и Лавра.

– Помогите! – эхом метался среди каменных стен отчаянный мальчишеский вопль. – А-а-а-а! Папа!

Мемертин сломя голову выбежал из капища и помчался на крик. Ноги подкашивались – кричал его единственный сын. Картина, открывшаяся перед глазами, заставила жреца схватиться за сердце.

Его Лиций, надежда и смысл всей жизни, стоял на коленях посреди огромных каменных валунов строящегося храма и кричал от боли, закрывая лицо. Сквозь тонкие загорелые пальцы мальчика ручьем лилась кровь. Жрец схватил сына на руки и попытался рассмотреть рану. Увиденное заставило даже повидавших виды мужей стиснуть зубы: вместо глаза на смуглом личике мальчишки зияло кровавое месиво.

Мемертин положил обмякшее тело сына на землю и пошел на каменщиков, сжимая в руке тяжелый лом. Работающие на стройке мужчины стеной обступили мастеров, не допуская к ним разъяренного отца. Тот и слышать не хотел никаких объяснений – желание наказать обидчиков сына было сильнее, и жрец призывал на головы неосторожных каменщиков гнев всех известных ему богов.

Почти уже разыгравшуюся трагедию остановил слабый, еле слышный стон мальчика:

– Папа, не ругай их, я сам виноват! – простонал он, протягивая руки к отцу. Тот отбросил лом в сторону и, прижав к сердцу драгоценную ношу, пошел к дому. За ним мелкими рубиновыми капельками по белой мраморной пыли стелился кровавый след.

Оставив работу, к дому жреца поспешили и мастера-каменщики, уже которую неделю трудившиеся над возведением нового храма на честь богов.

Флор и Лавр – главные строители этого храма – вкладывали в него не только огромный труд своих рук, но и душу, и сердце.

Строение, надо сказать, должно было получиться величественным и необычайно красивым. Уже сейчас в очертаниях глыб серого гранита угадывались стройные колонны и портики. Отдельные вкрапления белого и розового мрамора делали огромный круглый храм еще просторнее. Казалось, что он буквально пронизан светом, льющимся из оконных арок, и массивные каменные валуны в солнечных бликах выглядели невесомыми. Даже в незаконченном виде постройка дышала особенной глубиной, оставляя ощущение живого присутствия неизвестной Силы. Флор и Лавр – главные строители этого храма – вкладывали в него не только огромный труд своих рук, но и душу, и сердце.

Обработка камня отнимала огромные силы. Когда из бесформенной глыбы мрамора после нескольких часов кропотливого труда мастера вырисовывался аккуратный, идеально прямой угол, – рабочие замирали. Это казалось и волшебством, и священнодействием одновременно.

Пилой обычно служила кремневая зубчатая пластинка, под которую подсыпали смоченный водой кварцевый песок. Каменщики редко занимались сквозным пилением. Обычно Флор делал только глубокий надпил, а затем Лавр точно рассчитанным ударом огромного молота разбивал камень на несколько частей. Весь процесс сопровождался столбом густой пыли и разлетающимися во все стороны мелкими каменными брызгами – они были настолько острыми, что порой глубоко впивались в руки и ноги зазевавшихся рабочих.

Как умудрялись оставаться невредимыми сами мастера – это было также чем-то из сферы магии.

Кто-то считал Флора и Лавра любимцами богов, кто-то – магами и чародеями, а сами мужчины трудились, не жалея рук, ревностно молясь перед началом работы. Рабочие на стройке оставались единогласными в одном – эти братья были явно не от мира сего.

Ну, а как иначе, посудите сами: какой нормальный человек будет раздавать бедным все, до последней монетки, деньги, получаемые за свой труд? Да еще при этом рассказывать о Каком-то распятом иудеями Иисусе и о вере в Него. Сами Флор и Лавр большей частью проводили время в посте, молитве и каторжном труде: ночью молились, а днем творили с каменными глыбами настоящие чудеса; ели крайне скудно, зато щедро кормили голодных и бедных. И те собирались вокруг них, трудились подсобными работниками, а в свободное время внимательно слушали тихое слово об истинной Вере.

…Жрец Мемертин молча сидел у ложа сына, пытаясь омыть от крови мертвенно-бледное личико. Мальчик лежал, не шевелясь, и только едва заметное шевеление груди в такт дыханию подтверждало, что жизнь в нем еще теплилась. Оба каменщика стояли рядом, приклонив колени. В комнате воцарилась напряженная тишина.

Я хочу веровать в Того Бога, Который исцеляет больных и возвращает зрение слепым, а не в тех богов, которые не только больных не исцеляют, но и здоровых делают больными.

– Среди наших жрецов, – внезапно нарушил болезненное безмолвие Мемертин, – есть один по имени Ерм. За несколько лет пред этим его хотели поставить в жреческое звание и привели к идолу Зевса, чтобы возложить руку идола на его голову, – такой существует у нас обряд при поставлении в жречество. Руку идола, приделанную к плечам и движущуюся в суставе, жрецы при помощи серебряной цепи поднимают кверху, а потом опускают на голову поставляемого. Когда эту руку спускали на голову Ерма, то серебряная цепь случайно выскользнула, и рука идола, упав на лицо жреца, ободрала его ногтями вплоть до костей так, что до сего дня его зубы видны издалека. И ни один бог не оказал ему помощи, напротив – ему делается всё хуже.

Мемертин вскочил на ноги и бросился к каменщикам:

– Теперь вы строите новый храм нашим богам, и они не уберегли моего единственного сына от смертельного увечья. Чем же я так прогневал их? – разрыдался несчастный.

Флор приблизился к одру и внимательно посмотрел на раненого, осенив его и себя крестным знамением. Мемертин зашелся в рыдании, но внезапно подавил крик: мальчик открыл глаза.

— Если глаз мой станет таким же, как был прежде, — тихонько прошептал он, — то я уверую в вашего Бога и буду чтить Его. Я хочу веровать в Того Бога, Который исцеляет больных и возвращает зрение слепым, а не в тех богов, которые не только больных не исцеляют, но и здоровых делают больными.

Прошло несколько часов. Флор и Лавр молились у постели мальчика. Жрец Мемертин молча смотрел на коленопреклоненных каменщиков и на розовеющие щечки сына, к которому медленно возвращалась жизнь.

Мальчик мирно спал, а жрецу хотелось кричать на весь мир о своем открытии и о Боге, не погнушавшемуся так внезапно посетить его оскверненный дымом языческого капища дом, а вместе с тем – и сердце многолетнего служителя идольской тьмы. Мемертин едва-едва улыбнулся, посмотрел на спящего сына и поднял глаза к Небу, поняв: бывшего служителя.

Те, чьими молитвами Господь даровал исцеление не только искалеченного глаза мальчика, но и израненной души его отца – языческого жреца Мемертина, и дальше смиренно продолжали свои труды на постройке величественного и необыкновенно красивого храма. Он вырастал среди серых скал, словно белая птица, устремляясь к небу и радуя взор каждого, кто приходил полюбоваться необыкновенным творением рук Флора и Лавра. Вот-вот должен был наступить день торжественного жертвоприношения на честь богов в новом храме. Областеначальник уже предвкушал момент, когда он бросит щепотку ладана на вожённую курильницу.

Флор и Лавр за огромным шелковым занавесом заканчивали работу над чрезвычайно величественной, по их словам, статуей бога богов, никого, даже краем глаза, не подпуская посмотреть за процессом. Поздней ночью мастера окончили трудиться, и перед изумленным взором трех сотен работников, оставшихся ночевать прямо в храме, предстал белоснежный мраморный крест, обернутый к востоку.

Удивительную картину можно было наблюдать той ночью в стенах языческого храма: посреди капища, там, где обычно отбрасывает темную тень бездушный идол, возносилась молитва ко Господу перед честным Его Крестом. А утром областеначальник шел к новому храму по мелким обломкам и осколкам драгоценных статуй богов, которые так и не встали на предначертанное им место. Их пустые глазницы золотым светом мерцали в лучах восходящего солнца прямо под ногами проходящей процессии.

Братьев Флора и Лавра, а также 300 работников, молящихся с ними той ночью, как и бывшего жреца Мамертина и его сына, приговорили к сожжению прямо в стенах возведенного ими храма. Правитель Иллирии Ликион на предварительном допросе попытался поговорить с каменщиками, но быстро понял безуспешность своих попыток.

В стенах храма вспыхнул костер с мучениками, отбрасывая черные языки на белый мрамор, а последнее, что увидели братья, было безоблачное небо где-то высоко-высоко вверху – Флора и Лавра не предали огню, а бросили в колодец, засыпав его землей. Но, живой источник уничтожить очень трудно – вскоре на том месте забил новый ключ.

Через много лет пастухи пригнали на водопой к этому колодцу табун лошадей – худых, изможденных, казалось, что их уже не спасити. Но те чудесным образом поправились, испив воды от источника. После обретения мощей святых мучеников на Балканах – родине святых братьев – прекратился падеж скота.

Флор и Лавр — христианские святые мученики, которые жили во II веке. Они были известными каменщиками в римской провинции Иллирик. Мастеров отправили в соседнюю область построить храм Геракла, однако они возвели христианскую церковь, за что были брошены в колодец и заживо засыпаны камнями. Позже, когда обнаружили их мощи, в округе прекратился падёж лошадей, поэтому святых считают покровителями этих животных.

Визуально образ делился на две части. В центре верхней части изображали Архангела Михаила с двумя запряжёнными лошадьми или без них. По сторонам от него на пригорках писали Флора и Лавра. Несмотря на то, что в жизни братья были близнецами, на иконах Флора пишут как человека средних лет, а Лавра — юношей. В нижней части иконы размещали лошадей.

Об иконе

Образ из коллекции Рыбинского музея создан в этой иконографической традиции. Его написали на рубеже XVII–XVIII веков рыбинские мастера, предположительно, в мастерской имения Петровское. Об этом свидетельствует фантазийное разнотравье, которое обычно изображали петровские иконописцы.

Икона дополнена ещё тремя ликами святых мучеников — Спевсиппа, Елевсиппа и Мелевсиппа. Во II веке они разбили идолов в одном из языческих храмов. Им велели восстановить статуи и отречься от Христа. Однако святые этого не сделали, за что были жестоко казнены: сначала их растягивали между деревьев, а затем сожгли заживо.

Мастера написали икону на доске. Чтобы она не деформировалась, с оборота доска скреплена шпонками — двумя узкими врезными дощечками. Лицевую сторону покрыли тонкой тканью — паволокой и несколькими слоями левкаса — смеси мела и клея. Изображение выполнили темперой — красками из порошковых пигментов и яичного желтка. Нимбы святых и архангела покрыли творёным золотом — краской с частичками этого драгоценного металла.

Икона хранилась в имении Петровское под Рыбинском. После революции, когда усадьба опустела, сотрудники музея доставили в хранилище 45 старинных образов, в том числе эту икону.

ЯМСКАЯ ТРОЙКА

Эй, пошел, ямщик!… – Нет мочи:
Коням, барин, тяжело;
Вьюга мне слипает очи;
Все дороги занесло…
А. С. Пушкин

СЕЛО ЯМ НА БЕРЕГУ РЕКИ ПАХРЫ

В само село дорога с трудом протискивается узким мостом через реку Пахру. Мост для машин не рассчитывался. В 1926 году, когда его строили, основным транспортным средством была лошадь. С лошадью связана и история села, история сельского храма во имя святых мучеников Флора и Лавра, история дороги…

Храм был воздвигнут ямщиками в честь небесных покровителей коней – святых мучеников Флора и Лавра. Первые документальные сведения о нем относятся к 1627 году. Храм имеет долгую и насыщенную событиями историю, о которой и повествуют предлагаемые вниманию читателя главы книги.

Глава I

СВЯТЫЕ МУЧЕНИКИ ФЛОР И ЛАВР – НЕБЕСНЫЕ ПОКРОВИТЕЛИ ХРАМА

Часть первая

ЖИТИЕ СВЯТЫХ МУЧЕНИКОВ ФЛОРА И ЛАВРА

ИКОНА СВВ. МУЧ. ФЛОРА И ЛАВРА

Д ва светильника явистеся мысленней тверди, Церковь священно украшающе, и всю просвещаете светло тварь присно чудотворении страстотерпцы, вопиюще: отроцы, благословите, священницы, воспойте, людие, превозносите во вся веки.
(Канон святым мученикам)

Православная Церковь празднует память святых мучеников Флора и Лавра 18/31 августа.

Свой подвиг они совершили во II веке. Флор и Лавр были родными братьями не только по плоти, но и по духу, так как единодушно веровали во Христа и угождали Ему добрыми делами. Сначала они жили в Византии, затем переселились в Иллирию (ныне земли бывшей Югославии: Сербия, Босния, Герцеговина и другие страны Балкан). От христиан Прокла и Максима братья научились ремеслу каменотесов и стали в этом ремесле искуснейшими в Иллирии. От Прокла и Максима святые братья научились и богоугодной жизни.

ИЛЛИРИЯ. АПОЛЛОНИЯ. ОДЕОН

Благочестивые учителя Флора и Лавра были преданы смерти за веру во Христа, а спустя некоторое время вслед за ними и святые братья унаследовали мученические венцы. Это произошло так.

Когда правитель соседней области обратился к правителю Иллирии Ликиону с просьбой прислать ему искусных каменщиков для постройки языческого храма, тот отправил на помощь Флора и Лавра, как лучших знатоков строительного дела. Сооружая храм, братья раздавали бедным плату, получаемую за свой труд, и при этом учили людей основам христианской веры. Они проповедовали язычникам Истинного Бога, кормили голодных и бедных, ночами молились о просвещении людей. Святые братья обратили ко Христу множество людей, среди которых был и языческий жрец со своим сыном.

КАРТА ИЛЛИРИИ

Однажды, когда святые Флор и Лавр тесали камень, к ним подошел юный сын жреца и, став близко, смотрел на их работу. Вдруг от камня отскочил осколок, ударил юношу в глаз и выбил его. На крик раненого прибежал его отец, языческий жрец по имени Мемертин. Видя, что лицо сына окровавлено и глаз выпал, Мемертин бросился было на работников, чтобы побить их. Но бывшие здесь другие рабочие удержали его, удостоверяя, что святые братья невиновны. Флор и Лавр пообещали разгневанному отцу, что его сын получит исцеление.

СВВ. МУЧ. ФЛОР И ЛАВР. ИКОНА. ХОЛМОГОРЫ. XVII в.

Святые Флор и Лавр со слезами начали молиться Богу о том, чтобы Он исцелил юношу и просветил не только его телесный глаз, но и душевные его очи. После усердной молитвы братья осенили больной глаз юноши крестным знамением, и глаз немедленно зажил и так же хорошо видел, как и прежде. Вследствие такого чуда уверовал во Христа не только исцеленный юноша, но и отец его.

После этого Флор и Лавр, получая в своей работе помощь от Ангела Божия, в короткое время окончили постройку храма, но не оставили его для жилища идолов, а освятили его для прославления пресвятого имени Иисуса Христа. Они поставили в храме к востоку честной крест, собрали до трехсот человек, уверовавших по их проповеди, и совершили всенощную молитву, прославляя Христа.

Во время молитвы сошел свыше свет неизреченной небесной славы и наполнил храм дивным сиянием. По окончании всенощной молитвы все бывшие в храме отправились к стоявшему неподалеку зданию, в котором находились приготовленные для нового храма идолы, и, обвязав шеи этих идолов своими поясами, вытащили из здания и разбили их на мелкие части.

ИЛЛИРИЯ. ДВОРЕЦ ИМПЕРАТОРА ДИОКЛЕТИАНА

Узнав о случившемся, правитель велел взять братьев и всех, кто был с ними, в том числе Мемертина с сыном. Всех их приговорили к сожжению, а самих Флора и Лавра отослали к правителю Иллирии Ликиону. Ликион обстоятельно расспросил их обо всем и, узнав, что они христиане и остаются непоколебимыми в своей вере, велел сбросить их в глубокий колодец и засыпать землей живых. Через много лет нетленные мощи святых братьев были обретены и перенесены в Константинополь. Господь даровал им великую целебную силу. В 1200 году их видел новгородский паломник Антоний, около 1300 года главы мучеников в монастыре Вседержителя видел Стефан Новгородец.

Церковь так воспела подвиг мучеников:

В Минее за август сказано, что на Руси святых мучеников Флора и Лавра почитают как покровителей домашнего скота. Это почитание возникло еще в древние времена, и по всей Русской земле торжественно праздновался день памяти этих святых.

СВВ. МУЧЕНИКИ ФЛОР И ЛАВР. ФРАГМЕНТ ИКОНЫ ИЗ ПОКРОВСКОЙ ЦЕРКВИ В КИЖАХ

СВЯТЫЕ МУЧЕНИКИ ФЛОР И ЛАВР. ФРЕСКА ЦЕРКВИ РОЖДЕСТВА БОГОРОДИЦЫ АНТОНИЕВА МОНАСТЫРЯ В НОВГОРОДЕ. 1125 г.

По устному преданию, сохранившемуся в Новгородской земле, с открытием мощей святых мучеников Флора и Лавра прекратился падеж скота. Тогда и началось почитание святых как покровителей лошадей. Это почитание, возможно, пришло на Русь с Балкан – родины святых братьев. Именно там возникло предание о том, что мученики Флор и Лавр были обучены Архангелом Михаилом искусству управлять лошадьми.

Часть вторая

Прежде чем обратиться к иконописному сюжету, вспомним о символике образа коня в Священном Писании и во взглядах на мир древних народов земли.

В представлениях большинства древних народов конь олицетворял солнце и был посвящен ему. Общим для индоевропейских народов является образ бога солнца на боевой колеснице, запряженной конями, причем само солнце представляется в виде колеса.
Кони символизируют одновременно жизнь и смерть, бег времени и вселенную, плодородие и власть, солнце и небо. Кони – воплощение жизненной силы и красоты, ассоциировались также с силами стихий – огнем, ветром, волнами, текущей водой.

КРАСНЫЙ ПАХАРЬ. ХУД. ИВАН ГОЛИКОВ

И в русских сказках недаром говорится об огнедышащих конях. И конечно, это огонь небесный. В России фигурки лошадей часто окрашивали в красный цвет – цвет восходящего солнца. Развевающаяся грива скачущего коня напоминает пламя костра.

Особенно почитались белые кони на Востоке. На земле же единственным владельцем их мог быть царь, ибо эти кони были одним из семи его сокровищ. И не случайно, когда персидский царь Ксеркс I возглавил поход персов в Грецию, впереди его войска шли десять священных белых лошадей. Затем ехала колесница, запряженная белыми лошадьми,– пустая, так как она предназначалась для бога, и только потом – Ксеркс в колеснице, опять-таки запряженной белой лошадью.

Конь и всадник становятся символом человеческого тела, несущего душу, либо символом духовной природы человека, заключенной в материальное тело.

И когда, бездомный Странник, Он отказался от десяти легионов ангелов, Он сделал это для того, чтобы пойти еще дальше – далее Вавилона, в плен, из которого нет возврата, в плен, разлучающий не от земного Храма и присутствия Божия в нем, но разлучающий от Бога навек. Ибо мертвые не поют Господу (Пс.113:25).

Иисусе, Христе мой, Царю всех, что ища к сущим во аде пришел еси? Или род свободити человеческий? (Статии в Великую Пятницу)

На землю сшел еси, да спасеши Адама, и на земли не обрет его, Владыко, даже до ада снисшел еси, ища (Статии в Великую Пятницу)

Теперь Он сотворил все новым – обновляя делами Великой Субботы Своей,

И свидетели Его – от ангелов и от человек, и видел это в пророческих видениях Аввакум:

– и на кони иные, на вестников-апостолов Своих:

потому что до конец Вселенной засвидетельствовали они, что тем, кто верует во имя Его, дана власть быть чадами Божиими (Ин.1:12), рожденными в Царство неколебимое. Вот она, Гора Господня – и свидетели Его, мученики, носящие имена Флор и Лавр, процветшие в жизнь вечную, жизнь Христову, как древа вместе с лозой — Христом, в хороводе Его .

Одним из символов христианина в Древней Церкви был конь, жеребенок Христов – и полна гора Христова жеребятами Его.

И черный конь, и белый теперь послушны всадникам – кончилось время той дисгармонии, о которой говорил античный мудрец Платон, сравнивший внутренний мир человека с двумя конями, черным и белым, один из которых стремиться ввысь, а другой в пропасть. Теперь и черный конь , природа человеческая, уже не тянет человека в пропасть – ибо прежнее прошло, ибо все новое (Откр.21:5), обновленное, перестихийствованное во Гробе Странника, изменившего Собою и в Себе мир. Мир, который ликует пред лицем Его.

Вышли кони на стремнины –
счетом – тьмы, и тьмы, и тьмы.
И наполнились долины,
и понизились холмы.
Веселятся в реках волны,
словно сотни жеребят,
и цветов долины полны,
чей бессмертен аромат.
И к нетленью всё вернулось
от бессолнечных глубин.
Счастлив, чьей души коснулось
ликование долин!

Читайте также: