И сирень зацветает на левой
Обновлено: 04.10.2024
И сирень зацветает.
И сирень зацветает.
И сирень зацветает на левой груди у нее.
и ладонь, как суденышко, тонет в крахмаленых юбках.(с)
Чтение всегда сопровождается у меня ассоциациями.
Иногда паралелльно во мне звучит музыка.
Буквы превращаются в ноты, выкладывая свой рисунок сверху текста, который я читаю.
А иногда- это запахи.
Мне пахнет полынью или чабрецом.
А потом- в какой то момент вдруг захлестывает запах мяты.
И я тороплюсь прочитать страницу или главу книги, чтобы вернуть запахи, которые мне нравятся.
Эту книгу я читала,ощущая вкус.
Временами мне было горько, словно страницы были присыпаны горьким перцем.
Иногда , местами, вдруг проступала соль.
Но чаще было терпко-сладко- если так можно описать свое ощущение.
А еще вязко.
Так словно, я ела белый щербет с орехами.
Сладкий, становящийся приторным от количества.
Когда орехи не отпускают, вязнешь, но продолжаешь есть.
Потому, что не можешь оторваться.
И тогда откусываешь маленькими кусочками, смакуя и растягивая удовольствие
Мы все родом из детства.
Так жили наши родители.
Так часто живем мы.
И должно что-то произойти, чтобы появилоь робкое желание как то все это изменить.
Найти равновесие со своим внутренним миром,
чтобы привнести это состояние уже во внешний окружающий мир.
Во Вселенной все органично, все имеет свою цену.
Можно отделаться малой кровью за право жить в умиротворении.
А можно заплатить потерей близкого человека,
который помог понять и осознать, что ты не только имеешь право,
ты должен что- то изменить,
как то иначе устроить свой мир.
Да просто – жить.
Дышать полной грудью.
Находить радость не в глобальном, а в суетно-мелком, как то:
восход солнца, крик птиц, старый покосившийся дом или…вкус баклевы.
Баклева…
Да только ради этого кулинарного рецепта стоит прочитать книгу.
Баклева, как жизнь героя книги.
Всего по чуть –чуть.
(не забыть промолоть два раза, добавив вишневое варенье для сладости
или варенье из роз больше для запаха, чем для вкуса).
Никогда не черствела, не портилась, только подсыхала(с)
Так подсыхают наши рубцы…
Киев, брусчатый спуск к Бессарабскому рынку, малосольные огурцы в мокром целлофановом пакете, Маля, сентябрь, украденный выходной.
Хохлы переглянулись еще раз.
Так ты русский, что ли? – спросил тот, что повыше, недоверчиво.
Огарев посмотрел на городскую стену. Замок Орсини был на месте, но Маля исчезла. Побежала, наверно, с этим шалопаем – подглядывать за туристами. Давно пора надрать ему уши, засранцу. А ей сказать, чтобы не возвращалась одна в темноте. Не давай другим мужчинам прикасаться к тебе. Не разговаривай с чужими.
Нет. Не русский, ответил он хохлам и только теперь вдруг понял – как совершенно, абсолютно счастлив.
Уже нет. Теперь – просто человек.(с)
В электричке, в метро - ты не знаешь - за черным стеклом
Вдруг качнется Мадрид, застучат в темноте кастаньеты,
Будто шарканье сбилось со счета в пылу городском,
И поводит округлыми бедрами жаркое лето.
Задохнись, затяни канте хондо, давай, гитарист, -
Не угнаться сопелке за воем разнузданных станций.
Маракасы твои берегут твое не-постоянство,
И срывается голос и вьется нелеп и нечист.
Заглуши эту боль, закружи или в вихре таком
Дай понять мне хотя бы, что это творится такое.
Но уже раздвигает мне губы тугим языком
И сжимает запястья шальная Солеос Мантойя.
И сирень зацветает на левой груди у нее,
И ладонь как суденышко тонет в крахмаленных юбках.
За Кропоткинской - Господи! - имя второе мое
Вспоминает и тает за первым вагонным приступком.
Оглушен, оглоушен, я прибыл, пора выходить.
И качает походку портвейном такого разлива,
Что сначала бы выжить, подняться, вдохнуть, закурить
И опомниться и распрямиться легко и красиво.
Задохнись, затяни канте хондо, давай, гитарист, -
Не угнаться сопелке за воем разнузданных станций.
Маракасы твои берегут твое непостоянство,
И срывается голос и вьется нелеп и нечист.
Заглуши мою боль по ночлегу, и в вихре таком
Дай понять мне хотя бы, что это творится такое.
Но уже раздвигает мне губы тугим языком
И сжимает запястья шальная Солеос Мантойя.
И сирень зацветает на левой груди у нее,
И ладонь, как суденышко, тонет в крахмаленных юбках.
За Кропоткинской - Господи! - имя второе мое
Вспоминает и тает за первым вагонным приступком.
Оглушен, оглоушен, я прибыл, пора выходить.
И качает походку портвейном такого разлива,
Что сначала бы выжить, подняться, вдохнуть, закурить
И опомниться, и распрямиться - легко и красиво.
Коваль Юрий Иосифович
Про них (Рассказы)
Юрий Иосифович Коваль
Для старшего дошкольного и младшего школьного возраста.
Дед, баба и Алёша
"Лес, лес! Возьми мою Глоть!"
Сирень и рябина
Шапка дяди Пантелея
Поздним вечером ранней весной
Большой ночной павлиний глаз
В деревне Власово, слыхал я, есть Стеклянный пруд. "Наверно, вода в нём очень прозрачная, - думал я. - Видны водоросли и головастики. Надо бы сходить, посмотреть".
Собрался и пошёл в деревню Власово. Прихожу. Вижу: у самого пруда две бабки на лавочке сидят, рядом гуси пасутся. Заглянул в воду - мутная. Никакого стекла, ничего не видно.
- Что ж это, - говорю бабкам, - Стеклянный пруд, а вода - мутная.
- Как это так - мутная?! У нас, дяденька, вода в пруду сроду стёклышко.
- Где ж стёклышко? Чай с молоком.
- Не может быть, - говорят бабки и в пруд заглядывают. - Что такое, правда - мутная. Не знаем, дяденька, что случилось. Прозрачней нашего пруда на свете нет. Он ключами подземельными питается.
- Постой, - догадалась одна бабка, - да ведь лошади в нём сейчас купались, намутили воду. Ты потом приходи.
Я обошёл всю деревню Власово, вернулся, а в пруду три тракториста ныряют.
- Опоздал, опоздал! - кричат бабки. - Эти какое хошь стекло замутят, чище лошадей. Ты теперь рано утром приходи.
На другое утро к восходу солнца я пошёл в деревню Власово. Было ещё очень рано, над водой стелился туман, и не было никого на берегу. Пасмурно, как тёмное ламповое стекло, мерцал пруд сквозь клочья тумана.
А когда взошло солнце и туман рассеялся по берегам, просветлела вода в пруду. Сквозь толщу её, как через увеличительное стекло, я увидел песок на дне, по которому ползли тритоны.
А подальше от берега шевелились на дне пупырчатые водоросли, и за ними в густой глубине вспыхивали искры - маленькие караси. А уж совсем глубоко, на средине пруда, там, где дно превращалось в бездну, тускло вдруг блеснуло кривое медное блюдо. Это лениво повёртывался в воде зеркальный карп.
Издали этот дом мне показался серебряным.
Подошёл поближе - и серебро стало старым-старым деревом. Солнце и ветер, снега и дожди посеребрили деревянные стены, крышу и забор.
За забором ходила среди кур старушка и покрикивала:
- Хорошо-то как у вас, - сказал я, остановившись у забора.
- Что тут хорошего, аньдел мой? - сразу отозвалась старушка. - Лес да комары.
- Дом красивый, серебряный.
- Это когда-то он был красивый, сто лет назад.
- Неужели сто? А вам тогда сколько же?
- И не знаю, аньдел мой, не считаю. Но ста-то, верно, нету. Да ты заходи, посиди на стульчике, отдохни.
Я вошёл в калитку. Мне понравилось, как старушка назвала меня - "аньдел мой".
Она тем временем вытащила на улицу и точно не стул, а стульчик, усадила меня, а сама не присела. Она то спускалась в сад, к курам, то подходила к забору и глядела вдаль, то возвращалась ко мне.
- Посиди, посиди. Цыба-цыба-цыба. Отдохни на стульчике. Отец-то мой, батюшка Орехий Орехьевич, этот дом сто лет назад построил. Вот тогда был дом золотой, а уж сейчас - серебряный. А больше нету ничего. комары да болота.
- Как звали вашего батюшку? - переспросил я.
- Орехий, так и звали - Орехий Орехьевич.
- А как же вас звать?
- А меня - Орехьевна. Ты посиди, посиди на стульчике, не спеши. Цыба-цыба-цыба. Тюка-тюка-тюка. А так ничего хорошего, аньдел мой, - лес да комары.
ДЕД, БАБА И АЛЁША
Заспорили дед да баба, на кого похож их внук.
- Алёша на меня похож. Такой же умный и хозяйственный.
- Верно, верно, я весь в бабу.
- А по-моему, Алёша на меня похож. У него такие же глаза - красивые, чёрненькие. И наверно, у него такая же борода большая вырастет, когда Алёша и сам вырастет.
Алёше захотелось, чтоб у него выросла такая же борода, и он говорит:
- Верно, верно, я больше на деда похож.
- Какая борода большая вырастет, это ещё неизвестно. Но Алёша на меня куда сильнее похож. Он так же, как я, любит чай с мёдом, с пряниками, с вареньем и с ватрушками с творогом. А вот как раз самовар поспел. Сейчас посмотрим, на кого больше похож Алёша.
Алёша подумал немного и говорит:
- Пожалуй, я всё-таки сильно на бабу смахиваю.
Дед почесал в затылке и говорит:
- Чай с мёдом - это ещё не полное сходство. А вот Алёша точно так же, как я, любит лошадь запрягать, а потом на санках в лес кататься. Вот сейчас заложим санки да поедем в лес. Там, говорят, лоси объявились, сено из нашего стожка щиплют. Надо поглядеть.
Алёша подумал-подумал и говорит:
- Знаешь, деда, у меня так странно в жизни получается. Я полдня на бабу похож, а полдня - на тебя. Вот сейчас чаю попью и сразу на тебя похож буду.
И пока пил Алёша чай, он точно так же прикрывал глаза и отдувался, как бабушка, а уж когда мчались на санках в лес, точно так, как дед, кричал: "Но-ооо, милая! Давай! Давай!" - и щёлкал кнутом.
Мокрый берёзовый лес. С голых веток стекают капли тумана, падают глухо на землю.
За тёмными берёзами я увидел рыжее пятно - и медленно, неслышно вышла на опушку оранжевая лошадь. Она была такая яркая, будто вобрала в себя всю силу осени.
Опавшие листья вздыхали под её шагами. Верхом на лошади сидел человек в ватнике, в сапогах.
Лошадь прошла мимо, скрылась в глубине леса, и я понял, что скоро зима.
Не знаю почему, эта встреча весь день не выходила у меня из головы. Я вспоминал оранжевую лошадь, уносящую в глубину леса остатки осени, и в конце концов стал даже сомневаться: да видел ли я её вообще? Или придумал?
Но человека в ватнике я, конечно, видел. Это был возчик Агафон, с которым мы каждый четверг паримся в бане.
Найдите в тексте примеры слов, правописание которых мотивировано основными принципами русской орфографии: морфологическим, фонетическим, традиционным, дифференцирующим и слитно-раздельно-дефисным. Странное то было лето, все в нем перепуталось. В исходе мая листва берез оставалась по-весеннему слабой и нежной, изжелта-зеленой, как цыплячий пух. Черемуха расцвела лишь в первых числах июня, а сирень еще позже. Такое не помнили ивановские старожилы. Впрочем, они и вообще ничего толком не помнили: когда ландышам цвесть, а когда ночным фиалкам, когда пушиться одуванчикам и когда проклюнется первый гриб. Но может быть, странное лето внесло сумятицу в их старые головы, отбив память об известном порядке? Сильные грозовые ливни, неположенные в начале июня - им время в августе, когда убраны хлеба и поля бронзовеют щетиной стерни, - усугубили сумятицу в мироздании. И сирень зацвела вся разом, в одну ночь вскипела и во дворе, и в аллеях, и в парке. А ведь положено так: сперва запенивается белая, голубая и розовая отечественная сирень, ее рослые кусты теснятся меж отдельным флигелем и конюшнями, образуют опушку старого парка, через пять-шесть дней залиловеет низенькая персидская сирень с приторно-душистыми свешивающимися соцветиями, образующая живую изгородь меж двором и фруктовым садом; а через неделю забросит в окна господского дома отягощенные кистями ветви венгерская сирень с самыми красивыми блекло-фиолетовыми цветами. А тут сирени распустились разом, после сильной ночной грозы, переполошившей обитателей усадьбы прямыми, отвесными, опасными молниями. И даже куст никогда не цветшей махровой сирени возле павильона зажег маленький багряный факел одной-единственной кисти.
На морфологическом принципе основываются следующие орфографические правила: написание безударных гласных, проверяемых ударением: (в корнях слов: листва - лИст). написание звонких и глухих согласных на конце слова (гриб - грибы) и в корне слова перед согласными (лавка – лавок, порядке - порядок); написание проверяемых непроизносимых согласных (известном - весть); написание приставок на согласный, исключая приставки на з (отбив); употребление буквы ё после шипящих в ударной позиции в корнях слов, а также в суффиксах глаголов и отглагольных слов (изжелта-зеленой - зелень); написание безударных окончаний имен существительных, которые обычно проверяются по ударяемым окончаниям существительных того же склонения и в той же падежной форме (во дворе, и в аллеях, и в парке.). На фонетическом принципе основаны следующие написания: написание приставок, оканчивающихся на з (из-, воз-, вз-, низ-, раз-, роз-, без-, чрез-, через-) с буквой с перед глухими согласными и с буквой з перед всеми другими согласными и перед гласными ( изжелта-зеленой); ы после ц – цыплячий написание буквы а в безударной приставке раз- (рас-), несмотря на то, что под ударением в этой приставке пишется о (распустились - роспуск); Оглушение согласных в конце слова проверяется подбром слова с четким произношением (берез – березы) Традиционный (исторический) принцип русской орфографии заключается в том, что то или иное написание обусловлено законами языка на определенном этапе его исторического развития. В современном языке такие написания сохраняются по традиции. К традиционным (историческим) написаниям относятся следующие: написание слов (чаще заимствованных) с непроверяемыми безударными гласными а, о, е, и, я (сирень); написание корней с чередующимися гласными а/о, е/и (распустились.); написание букв и, е после букв ж, ш и ц (как известно, звуки [ж], [ш] были мягкими до ХІУ века, а [ц] – до ХУІ века): цыплячий (искл.) . написание двойных согласных в корнях заимствованных слов (в аллеях); написание буквы г на месте звука [в] в окончаниях –ого, -его родительного падежа прилагательных и причастий (господского дома .); написание слов с непроверяемыми гласными в сочетаниях оро, оло ере (берез); написание отдельных слов (факел.). К числу дифференцирующих относятся следующие написания: наличие или отсутствие буквы ь у слов с основой на шипящий (наличие ь у слов женского рода: отсутствие ь у слов мужского рода: ландыш); написание некоторых корней с чередующимися гласными, выбор которых определяется семантикой слова (старожилы – старые, сторожили - сторож); написание приставок пре-, при- также зависит от семантики слова (ср.: предать друга – придать форму, преемник (последователь) – приемник (аппарат)); написание ъ, ь зависит от расположения этих букв в слове (сильной, усадьбе); некоторые слитные, раздельные или дефисные написания, с помощью которых уточняются лексико-грамматические значения омонимичных слов (тоже – то же.). слитно-раздельно-дефисным. Оканчивается на –ому-ему - по-весеннему обозначением сочетания цветов - блекло-фиолетовыми Повтор прилагательного с целью усиления - одной-единственной
Читайте также: