Крокодилы пальмы баобабы и жена французского посла
Обновлено: 05.10.2024
Кто был школьником или студентов в 70-е годы, наверняка слышали, а то и сами пели озорную песенку про жену французского посла. Слова запросто запоминаются, текст легко поется, а главное есть чем гордиться – во как русские мужики ценятся за границей!
Мне не Тани снятся и не Гали,
Не поля родные, ни леса, -
В Сенегале, братцы, в Сенегале
Я такие видел чудеса!
Ох, не слабы, братцы, ох, не слабы
Плеск волны, мерцание весла,
Крокодилы, пальмы, баобабы
И жена французского посла.
По-французски я не понимаю,
И она по-русски - ни фига.
Но как высока грудь ее нагая!
Как нага высокая нога!
Не нужны теперь другие бабы -
Всю мне душу Африка свела (сожгла):
Крокодилы, пальмы, баобабы,
И жена французского посла.
Дорогие братья и сестрицы,
Что такое сделалось со мной?
Все один и тот же сон мне снится,
Широкоэкранный и цветной*.
И в жару, и в стужу, и в ненастье
Все сжигает он меня дотла.
В нем постель, распахнутая настежь,
В ней - жена французского посла!
*Широкоэкранные и цветные фильмы только стали появляться в нашем прокате, до этого фильмы были в основном узкоэкранные и черно-белые.
Да, действительно, Городницкий был в Сенегале в 1970 году и встречался с женой французского посла. Это случилось во время празднования Дня независимости республики Сенегал. Наше научное судно, которое в это время там находилось, тоже пригласили участвовать в этом празднике. Ее он увидел в подзорную трубу, данную ему капитаном, с расстояния почти в полкилометра. Она стояла на трибуне, неподалеку от президента Сенегала, рядом со своим мужем – Полномочным Послом Франции в республике Сенегал. Все, что он успел разглядеть – это белое длинное платье и широкую белую шляпу, за которой развевался тонкий газовый шарф.
Вечером команда нашего судна тоже отпраздновала День независимости Сенегала, тем более, что кроме сухого вина, там были и спирт, и коньяк. И вечером того же дня автор и придумал на свою голову озорную песенку про жену французского посла, чей образ витал в его не совсем трезвом воображении.
Но вернемся к нашим баранам. Песня о жене французского посла быстро распространилась по нашему судну, а капитан со старпомом заключили пари на ящик коньяка, дойдет ли эта песня за месяц от Калининграда, куда они возвращались, до Владивостока, куда оба они после возвращения должны были вылететь к себе домой.
Магнитофоны тогда входили в моду, поэты-песенники или барды, пользовались чуть ли не самой большой популярностью. Песни Высоцкого, Окуджавы, Галича, Кима и самого Городницкого звучали почти везде, хотя их официально не признавали и почти не записывали на студиях. Через месяц автор получил приглашение от капитана из Владивостока с приглашением участвовать в распитии коньяка, так как песня дошла. Но это было только начало ее приключений!
- Так что вы там пели? Про жену советского посла?
- Не советского, а французского.
- Ах, французского. Ну ладно, идите. Только больше этого, пожалуйста, не пойте.
На следующий год после сочинения злополучной песни Александру Городницкому вновь понадобилось оформлять документы в очередной рейс. Вызывает его секретарь партбюро Борис Христофорович Егиазаров, армянин по национальности. В кабинете у него никого не было, он запер дверь на ключ, предварительно почему-то выглянув в коридор.
- Я нас с тобой будет серьезный мужской разговор. У меня тут на подписи лежит твоя характеристика, так вот, ты мне прямо скажи, что у тебя с ней было. Городницкий сел на стул и стал морщить лоб.
- Да нет, ты не о том думаешь, - я тебя не про всех твоих баб спрашиваю, - партию (КПСС) это совершенно не интересует. Я спрашиваю конкретно про жену французского посла.
- Борис Христофорович, ну что может быть у простого советского человека с женой буржуазного посла?
- Ты мне лапшу на уши не вешай, и политграмоту мне не читай – я ее сам кому хочешь прочитаю, - мне за это деньги платят. Ты прямо говори – было или нет!
- Да с чего вы взяли, что у меня с ней что-то было?
- Как это с чего? Мне твою песню принесли, и я ее внимательно изучил. И я понял, что такую песню просто так не напишешь. Давай договоримся по-мужски: ты сознаешься и рассказываешь мне некоторые детали, а я тебе сразу же подписываю характеристику. Пойми, Саня, я же тебе добра желаю. Скажу тебе честно, я бы и сам не устоял, - французская женщина, жена посла… Такой случай может только раз в жизни выпасть.
Дело принимало серьезный оборот. Целый час из него пытались вынуть признание, но он держался с мужеством обреченного.
- Ну, хорошо, в конце концов есть и другая сторона вопроса. Я ведь не только партийный секретарь, но и мужчина. Мне просто интересно знать – правда ли, что у французских женщин все не так, как у наших, а на порядок лучше? Ты не сомневайся, я никому не скажу!
Наконец секретарь понял, что ничего не добиться:
- Неоткровенен Городницкий перед партией, скрывает факты. Уходи. Ничего тебе не подпишу!
Александр, расстроенный, вышел из партбюро и уныло побрел по коридору. В конце коридора Егиазаров неожиданно догнал его, нагнулся к уху и прошептал:
- Молодец, я бы тоже не сознался! И подписал характеристику.
История продолжалась. Во Вьетнаме слышали, как эту песню распевают подвыпившие монтажники. А в 1974 году в Новой Зеландии к ним борт подсел новозеландский ученый профессор Киблуайт, и на первом же дружеском застолье спел эту песню по-английски, потом очень удивился, что автор тут рядом.
В 1999 году коллеги принесли автору переводную американскую книжонку эротического содержания. В ней на протяжении всего повествования описываются любовные утехи героя и героини, которые в короткие промежутки ходят в гости. И вот герой однажды садится за фортепиано и поет песню на неизвестном языке, а потом отвечает:
- У меня был друг – советский летчик. Его сбили во Вьетнаме, с тех пор он остался жить в свободном мире и поездил по всему свету. В этой песне, которую он сам написал, описана история его бурного романа с женой французского посла в Сенегале. У него с ней был такой секс, после которого все женщины ему стали безразличны.
Владимир Фридкин, профессор физики и писатель, однажды был приглашен в гости английское посольство в Италии. Жена посла оказалась русской и поддерживала оживленную беседу. Выяснилось, что в Италии они недавно, а перед этим много лет жили в Сенегале.
- Что вы говорите! А у меня есть приятель, который написал песню о Сенегале!
И Владимир Фридкин спел. А жена посла перевела тому песню на английский.
- Мой муж интересуется, в каком году ваш приятель был в Сенегале?
Услышав ответ, он сказал:
- Ну, конечно, это была Женевьева Легран. Правда, ей тогда было уже за сорок, но она была еще удивительно хороша. Рассказ об этом был опубликован в 1999 году.
Мне не Тани снятся и не Гали,
Не поля родные, не леса, —
В Сенегале, братцы, в Сенегале
Я такие видел чудеса!
Ох, не слабы, братцы, ох, не слабы
Плеск волны, мерцание весла,
Крокодилы, пальмы, баобабы
И жена французского посла.
Хоть французский я не понимаю
И она по-русски — ни фига,
Но как высока грудь ее нагая,
Как нага высокая нога!
Не нужны теперь другие бабы —
Всю мне душу Африка свела:
Крокодилы, пальмы, баобабы
И жена французского посла.
Дорогие братья и сестрицы,
Что такое сделалось со мной?
Всё мне сон один и тот же снится,
Широкоэкранный и цветной.
И в жару, и в стужу, и в ненастье
Все сжигает он меня дотла, —
В нем постель, распахнутая настежь,
И жена французского посла!
Американский рэпер Gunna экранизировал еще один трек из своего последнего альбома "DS4EVER".
Музыкальное видео на коллаборацию с R&B-исполнительницей Chlöe "you & me" выпущено ко Дню святого Валентина. Ранее хип-хоп исполнитель выпустил трек "banking on me" в честь празника.
Текст лирической "you & me" повествует об отношениях двух влюбленных:
"Не слушай, что говорят люди / Они не знают о тебе и обо мне / Держи это подальше от своих мыслей, потому что это зависть".
В клипе исполнители играют влюбленную пару, однако в жизни они "просто хорошие друзья".
"Он такой хороший друг. Мне кажется, что все хотят знать о моей личной жизни. Моя личная жизнь - это музыка, дорогой", - также подтвердила Chlöe.
Ранее Gunna экранизировал трек "life of sin" с последнего сборника. На видео артист исполняет песню вживую. Подробности - на ZAYCEV NEWS.
А мне не Тани снятся и не Гали,
Не поля родные, не леса,
В Сенегале, братцы, в Сенегале
Я такие видел чудеса.
Ох, не слабы, братцы, ох, не слабы
Плеск волны, мерцание весла,
Крокодилы, пальмы, баобабы
И жена французского посла.
Крокодилы, пальмы, баобабы
И жена французского посла.
Хоть французский я не понимаю,
И она по-русски ни фига,
Но как высока грудь её нагая,
Как нага высокая нога.
Не нужны теперь другие бабы,
Всю мне душу Африка свела,
Крокодилы, пальмы, баобабы
И жена французского посла.
Крокодилы, пальмы, баобабы
И жена французского посла.
Дорогие братья и сестрицы,
Что такое сделалось со мной,
Всё мне сон один и тот же снится,
Широкоэкранный и цветной.
И в жару, и в стужу, и в ненастье
Всё сжигает он меня дотла,
В нем постель, распахнутая настежь
И жена французского посла.
В нем постель, распахнутая настежь
И жена французского посла.
Не нужны теперь другие бабы,
Всю мне душу Африка сожгла
Крокодилы, пальмы, баобабы,
И жена французского посла.
Песня про жену французского посла, пожалуй, единственное исключение, которое принесло мне немало неприятностей.
Текст песни Александр Городницкий - Жена французского посла:
А нам не Тани снятся и не Гали,
Не поля родные, не леса.
А в Сенегале, братцы, в Cенегале,
Я такие видел чудеса!
Ох не слАбы, братцы, ох не слАбы,
Блеск волны, мерцание весла.
Крокодилы, пальмы, баобабы,
И жена французского посла.
Крокодилы, пальмы, баобабы,
И жена французского посла.
По-французски я не понимаю,
А она - по-русски ни фига.
Как высока грудь ее нагая!
Как нага высокая нога!
Не нужны теперь другие бабы,
Всю мне душу Африка сожгла
Крокодилы, пальмы, баобабы,
И жена французского посла.
Крокодилы, пальмы баобабы,
И жена францусзкого посла.
Дорогие братцы и сестрицы,
Что такое сделалось со мной!
Все один и тот же сон мне снится,
Широкоэкранный и цветной.
И в жару, и в стужу, и в ненастье
Все сжигает душу мне дотла.
А в нем - кровать распахнутая настежь,
А в ней - жена французского посла.
И крокодилы, пальмы, баобабы,
И жена французского посла.
В день праздника капитан приказал спустить судовой катер, на который в число избранных попал и я. Подняв красный государственный флаг, катер смело двинулся в самый центр гавани, где проходил парад военного флота Республики Сенегал, состоявшего из нескольких списанных во Франции старых тральщиков и одного эсминца. На океанском берегу были установлены трибуны, на которых разместились правительство, дипкорпус и множество приглашенных гостей.
В честь праздника состоялась показательная высадка десанта на воду. Черные парашютисты бодро выпрыгивали из двух больших транспортных самолетов, неспешно пролетавших вдоль берега. Упав на воду, они ловко раскрывали свои надувные плотики и ожидали подбирающий их катер. Пара парашютистов, видно, плохо рассчитав, вместо моря засквозила в сторону суши, и главный распорядитель махнул рукой – этих можно не подбирать. В этот момент я и увидел жену французского посла.
Она стояла на центральной трибуне неподалеку от президента рядом со своим мужем под небольшим французским триколором. Увидел я ее в подзорную трубу, выданную мне капитаном, с расстояния минимум три кабельтова. Все, что я успел разглядеть, – это белое длинное платье и широкую белую шляпу, за которой развевался тонкий газовый шарф.
Настроение было праздничным, и, вернувшись на судно, мы решили отметить День независимости Сенегала. Вечером того же дня, прикончив вместе с коллегами бутылку терпкого непрозрачно-красного сенегальского вина, я придумал на свою голову озорную песню о жене французского посла, чей светлый образ некоторое время витал в моем нетрезвом воображении.
Так вот, на следующий год после появления злополучной песни про жену французского посла, когда мне снова понадобилось оформлять документы в очередной рейс, меня вызвал к себе тогдашний секретарь партбюро Борис Христофорович Егиазаров, известный геолог, профессор и доктор наук, седой и красивый невысокий армянин с орлиным носом и густыми бровями, обликом своим напоминавший графа Калиостро. Когда я прибыл к нему в комнату партбюро, где он был в одиночестве, он запер дверь на ключ, предварительно почему-то выглянув в коридор.
– У нас с тобой будет суровый мужской разговор, – объявил он мне. – Ты мне прямо скажи, что у тебя с ней было.
Я сел на стул и стал морщить лоб.
– Да нет, ты не о том думаешь, – облегчил мои экскурсы в прошлое секретарь, – я тебя не про всех твоих баб спрашиваю, партию это совершенно не интересует. Я спрашиваю конкретно про жену французского посла.
Я облегченно вздохнул и заученным тоном первого ученика сказал:
– Борис Христофорович, ну что может быть у простого советского человека с женой буржуазного посла?
– Ты мне лапшу на уши не вешай, – строго обрезал меня секретарь, – и политграмоту мне не читай – я ее сам кому хочешь прочитаю. Ты мне прямо говори – было или нет? Мне тут твою песню принесли, и я ее внимательно изучил. И понял, что такую песню просто так не напишешь, там такие есть строчки, что явно с натуры написано. Давай договоримся по-мужски: ты сознаешься и рассказываешь мне некоторые детали, а я тебе сразу же подписываю характеристику. Ведь ты уже в песне и так все рассказал, остается только чистосердечно подтвердить, тебе же легче будет. Пойми, Саня, я же тебе добра желаю. Скажу тебе честно, я бы и сам не устоял, – французская женщина, жена посла. Всякое бывает. Но советский человек, даже если раз оступился, должен стразу же покаяться. Потому что, раз ты сознался, значит, ты перед нами полностью разоружился и тебе опять можно доверять.
– Перед кем я разоружился? – не понял я.
– Перед партией, конечно!
Целый час, не жалея сил, он пытался не мытьем так катаньем вынуть из меня признание в любострастных действиях с женой французского посла. Я держался с мужеством обреченного. Собеседник мой измучил меня и изрядно измучился сам. Лоб у него взмок от возбуждения.
– Ну, хорошо, – сказал он, – в конце концов, есть и другая сторона вопроса. Я ведь не только партийный секретарь, но еще и мужчина. Мне просто интересно знать – правда ли, что у французских женщин все не так, как у наших, а на порядок лучше? Да ты не сомневайся, я никому ничего не скажу!
Я уныло стоял на своем.
– Послушай, – потеряв терпение, закричал он, – мало того, что я просто мужчина, я еще и армянин! Армянин как мужчина – это еврей со знаком качества, понял? Да мне просто профессионально необходимо знать, правда ли, что во Франции женщины не такие, как наши табуретки, ну?
Я упорно молчал.
– Хорошо, – сказал он, – никому не веришь, да? Партии родной не веришь, мужчине не веришь, армянину не веришь.
Он протянул руку к телефонной трубке и снял ее с рычагов.
– Видишь, в таком положении она уже ничего не записывает. Сознавайся!
Я так испугался, что замолк, кажется, навеки.
Поняв, что толку от меня не добиться, он снова надел пиджак, повязал галстук и, глядя мимо меня куда-то в пространство, произнес:
– Неоткровенен Городницкий перед партией. Скрывает факты. Уходи. Ничего я тебе не подпишу!
Расстроенный, вышел я из партбюро и побрел по коридору. В конце коридора он неожиданно догнал меня, нагнулся к моему уху и прошептал:
– Молодец, я бы тоже не сознался!
И подписал характеристику.
Читайте также: