Кричала от боли кричала рожая урожай

Обновлено: 04.10.2024

Из цикла "Девичьи шалости"

Поначалу "аз" да "буки",А потом хуишко в руки.

Ученье - свет,А в яйцах - сила.

Стая воробышков к югу промчалась,
-Знать, надоело говно им клевать.
Там на осине ворона усралась.
Ну и природа, еб твою мать.

Шел хуй по хую,
Нашел хуй на хую,
Взял хуй за хуй,
Посмотрел хуй на хуй,
Ну зачем мне хуй?
Когда я сам хуй?
Взял хуй за хуй
И выкинул на хуй.

Жаркий день мерцает слабо,
Я гляжу в окно.
За окошком серет баба,
Серет, блядь, давно.

Из ее огромной сраки
Катыхи плывут.
Полупьяные ребята
Девку еть ведут.

Девка пышется задором,
"Матушка", - орет,
Прислонившийся к забору
Мужичок блюет.

За рекой расплата в драке,
Телка в лужу ссыт.
Две сукотные собаки -
Вот вам сельский быт.
Ебена мать

-Ебена мать, - кричат, когда штурмуют,
-Ебена мать, - кричит, тот кого бьют,
-Ебена мать, - кричат, когда рожают,
-Ебена мать, - кричат, когда ебут.

"Ебена мать" под русскою короной,
"Ебеной матерью" зовут и Агафона,
Хоть знают все, что Фоньку не ебут,
Но все ж "ебеной матерью" зовут.

"Ебена мать" для русского народа
Что мясо в щах, что масло в каше.
С ней наша жизнь намного веселей
И сказанное краше.
Колыбельная

Спи мой хуй толстоголовый,
Баюшки-баю,
Я тебе, семивершковый,
Песенку спою.

Стал расти ты понемногу
И возрос, мой друг,
Толщиной в телячью ногу,
Семь вершков в длину.

Помнишь ли, как раз попутал
Нас лукавый бес?
Ты моей кухарке Домне
В задницу залез.

Помнишь ли, как та кричала
Во всю мощь свою,
И недели три дристала,
Баюшки баю.

Жизнь прошла, как пролетела,
В ебле и блядстве.
И теперь сижу без дела
В горе и тоске.

Плешь моя, да ты ли это?
Как ты изъеблась?
Из малинового цвета
В синий облеклась.

Вы, муде, краса природы,
Вас не узнаю.
Эх, прошли былые годы.
Баюшки-баю.

Вот умру, тебя отрежут,
В Питер отвезут.
Там в Кунст-камеру поставят,
Чудом назовут.

И посмотрит люд столичный
На всю мощь твою.
Экий, - скажут, - хуй отличный.
Баюшки-баю.
Исповедь

- Отец духовный, с покаяньем
Я прийти к тебе спешу.
С чистым, искренним признаньем
Я о помощи прошу.

-Кайся, кайся, дочь моя,
Не скрывай, не унывай,
Рад я дочери помочь.

-От младенчества не знала,
Что есть хитрость и обман:
Раз с мужчиною гуляла,
Он завел меня в чулан.

-Ай да славный молодец.
Кайся, расскажи конец.
К худу он не приведет:
Что-то тут произойдет?

-"Катя, ангел, - он сказал, -
Я в любви тебе клянусь!"
Что-то твердое совал,
Я сейчас еще боюсь.

-Кайся дальше, не робей,
Кайся, Катя побыстрей.
Будь в надежде на прощенье.
Расскажи про приключенье.

Что-то в ноги мне совал,
Длинно, твердо, горячо.
И, прижавши, целовал
Меня в правое плечо.

В то же время как ножом
Между ног мне саданул,
Что-то твердое воткнул,
Полилася кровь ручьем.

-Кайся, кайся, честь и слава.
Вот примерная забава.
Ай да славный молодец.
Расскажи теперь конец.

-Он немного подержал,
Хотел что-то мне сказать,
А сам сильно так дрожал.
Я хотела убежать.

-Вот в чем дело состоит.
Как бежать, когда стоит?
Ты просящим помогай:
Чего просят, то давай.

-Он меня схватил насильно,
На солому уложил,
Целовал меня умильно
И подол заворотил.

-Ай да славный молодец!
Кайся, расскажи конец.
К худу он не приведет,
Что потом произойдет?

-Потом ноги раздвигал,
Лег нахально на меня,
Что-то промеж ног совал,
Я не помнила себя.

-Ну, что дальше? Поскорей
Кайся, кайся, не робей.
Я и сам уже дрожу,
Будто на тебе лежу.
Кайся, кайся, браво, браво!
Кайся, кайся, честь и слава!
Ах, в каком я наслажденьи,
Что имела ты терпенье.

-Сердцем к сердцу, губы вместе.
Целовалися мы с ним.
Он водил туда раз двести
Чем-то твердым и большим.

-Ай да славный молодец!
Кайся, расскажи конец.
Это опытный детина,
Знал где скрытая святыня.

-Мы немного полежали.
Вдруг застала меня мать.
Мы с ним оба задрожали,
А она меня ругать.

-Ах, хрычовка, старый пес,
Зачем пес ее принес?
Он немного отдохнул бы
Да разок еще воткнул бы.

-Ах, безумна, - мать вскричала, -
Недостойная ты дочь.
Вся измарана рубашка.
Как тут этому помочь?

-Берегла б свою, хрычовка,
Что за дело до другой?
Злейший враг она. Плутовка.
Подождала б час-другой.

-Так пошла я к покаянью:
Обо всем тебе открыть,
И грезам моим прощенье
У тебя отец просить.

-Дочь моя. Тебя прощаю.
Нет греха. Не унывай.
В том тебе я разрешаю,
Если просят, то давай!
Письмо к сестре

Я пишу тебе, сестрица,
Только быль- не небылицу.
Расскажу тебе точь в точь,
Шаг за шагом брачну ночь.

Ты представь себе, сестрица,
Вся дрожа, как голубица,
Я стояла перед ним,
Перед коршуном лихим.

Словно птичка трепетало
Сердце робкое во мне,
То рвалось, то замирало.
Ах, как страшно было мне.

Ночь давно уже настала,
В спальне тьма и тишина,
И лампада лишь мерцала
Перед образом одна.

Виктор вдруг переменился,
Стал как-будто сам не свой,
Запер двери, возвратился,
Сбросил фрак с себя долой.

Побледнел, дрожит всем телом,
С меня кофточку сорвал.
Защищалась я несмело -
Он не слушал, раздевал.

И бесстыдно все снимая,
Он мне щупал шею, грудь,
Целовал меня, сжимая,
Не давал мне вздохнуть.

Наконец, поднял руками,
На кроватку уложил.
"Полежу немного с Вами",
весь дрожа он говорил.

После этого любовно
Принялся со мной играть.
А потом совсем нескромно
Стал рубашку поднимать.

И при этом полегоньку
На меня он сбоку лег.
И старался по-маленьку
Что-то вставить между ног.

Я боролась, защищалась,
Отбивалася рукой -
Под рукою оказался
Кто-то твердый и живой.

Почему бы это стало:
У супруга между ног
Словно вырос корешок.

Виктор все меня сжимая
Мне покоя не давал, -
Мои ноги раздвигая,
Корешок туда совал.

Я из силы выбивалась,
Чтоб его с себя столкнуть.
Но напрасно я старалась -
Он не дал мне и вздохнуть.

Вся вспотела, истомилась
И его не в силах сбить,
Со слезами я взмолилась,
Стала Виктора просить.

Чтоб он так не обращался,
Чтобы вспомнил он о том,
Как беречь меня он клялся
Еще бывши женихом.

Но моленьям не внимая,
Виктор мучить продолжал:
Что-то с хрустом разрывая
Корешок в меня толкал.

Я от боли содрогнулась.
Виктор крепче меня сжал,
Что-то будто вновь рванулось
Внутрь меня. Вскричала я.

Корешок же в тот же миг
Будто в сердце мне проник.
У меня дыханье сжало,
Я чуть-чуть не завизжала.

Дальше было что - не знаю,
Не могу тебе сказать.
Мне казалось: начинаю
Я как будто умирать.

После этой бурной сцены
Я очнулась, как от сна.
От какой-то перемены
Сердце билось, как волна.

На сорочке кровь алела,
А та дырка между ног
Стала шире и болела,
Где забит был корешок.

Любопытство - не порок.
Я, припомнивши все дело,
Допытаться захотела:
Куда делся корешок?

Виктор спал. К нему украдкой
Под сорочку я рукой.
Отвернула. Глядь, а гадкий
Корешок висит дугой.

На него я посмотрела,
Он сложился грустно так.
Под моей рукой несмелой
Подвернулся как червяк.

Ко мне смелость возвратилась -
Был не страшен этот зверь.
Наказать его хотелось
Хорошенько мне теперь.

Ухватив его рукою,
Начала его трепать.
То сгибать его дугою,
То вытягивать, щипать.

Под рукой он вдруг надулся,
Поднялся и покраснел.
Быстро прямо разогнулся,
И как палка затвердел.

Не успела я моргнуть, -
На мне Виктор очутился:
Надавил мне больно грудь,
Поцелуем в губы впился.

Стан обвил рукою страстно,
Ляжки в стороны раздвинул,
И под сердце свой ужасный
Корешок опять задвинул.

Вынул, снова засадил,
Вверх и стороны водил,
То наружу вынимал,
То поглубже вновь совал.

И прижав к себе руками,
Все что было, сколько сил,
Как винтом между ногами
Корешком своим водил.

Я как птичка трепетала,
Но не в силах уж кричать,
Я покорная давала
Себя мучить и терзать.

Ах, сестрица, как я рада,
Что покорною была:
За покорность мне в награду
Радость вскорости пришла.

Я от этого страданья
Стала что-то ощущать.
Начала терять сознанье,
Стала точно засыпать.

А потом пришло мгновенье.
Ах, сестрица, милый друг,
Я такое наслажденье
В том почувствовала вдруг.

Что сказать про то нет силы
И пером не описать.
Я до смерти полюбила
Так томиться и страдать.

За ночь раза три бывает,
И четыре, даже пять
Милый Виктор заставляет
Меня сладко трепетать.

Спать ложимся, первым делом
Муж начнет со мной играть,
Любоваться моим телом,
Целовать и щекотать.

То возьмет меня за ножку,
То мне грудку пососет.
В это время понемножку
Корешок его растет.

А как вырос, я уж знаю,
Как тут надо поступать:
Ноги шире раздвигаю,
Чтоб поглубже загонять.

Через час-другой, проснувшись,
Посмотрю, мой Виктор спит.
Корешок его согнувшись
Обессилевший лежит.

Я его поглажу нежно,
Стану дергать и щипать.
Он от этого мятежно
Поднимается опять.

Милый Виктор мой проснется,
Поцелует между ног.
Глубоко во мне забьется
Его чудный корешок.

На заре, когда так спится,
Виктор спать мне не дает.
Мне приходится томиться,
Пока солнышко взойдет.

Ах, как это симпатично.
В это время корешок
Поднимается отлично
И становится как рог.

Я спросонок задыхаюсь,
И тогда начну роптать.
А потом, как разыграюсь,
Стану мужу помогать.

И руками, и ногами
Вокруг него я обовьюсь,
С грудью грудь, уста с устами,
То прижмусь, то отожмусь.

И сгорая от томленья,
С милым Виктором моим
Раза три от наслажденья
Замираю я под ним.

Иногда и днем случится -
Виктор двери на крючок,
На диван со мной ложится
И вставляет корешок.

А вчера, представь, сестрица,
Говорит мне мой супруг:
Прочитал я в газете
О восстании славян.

И какие только муки
Им пришлось переживать,
Когда их башибузуки
На кол начали сажать.

Бывало мы забыли те места, куда летали
Бармен зажег бокал, но было все не то
Сюжеты жгли моменты, как зимой тянули сани
Я рушил эпопею, кладя домино
Я чувствовал себя не то, что раньше
Потоки жгли куплеты, но не слаще нам от этого
Я кричал от боли в своей родной пятиэтажке
Мне было лучше в одного

Брось, сын
И ты брось, сын
Не надо было тебе то, что до, сын
Эти войсы, жгли колосья
Почему нас так просят?
Брось, сын
И ты брось, сын
Не надо было тебе то, что до, сын
Эти войсы, жгли колосья
Почему нас так просят?

По карманам нету денег
Паранойя
Их то было мало, их то было много
Нам не до приколов, я пропах минором
Чувство голода забыли пору

Домино
Нужно домино
Я кутил и верил в то что лучше в одного, эй
Куда понесло, эй
Наломали дров и
Развязали тросы
Музыка спасала нас, эй

Я кадры все предвидел, начинался замес
И что осталось от хорошего, куда ты залез
Ты мол в надежде чудес наигранных пьес
Все так и шло это начало, но толпа из балбес
Мы все на поле боя так напрягала паранойя
Вторая же глава напоминала мне покоя
За каждые минуты тяжелая история к жизни
И все наши мысли от вашего яда
От завистного взгляда
Не забывай о фрагментах
Никотин дурманит на моментах
Не гонись за этим в пару центов
Сто процентов

Не надо паники, будут голяки сгорели
Эти волны плыли на параллели
Кому предан был я сам на виду своей меры
На виду атмосферы

Akmal — Вдоль дорог
Посмотреть клип песни Akmal — Вдоль дорог можно на этой странице, очень многим он понравился и сама песня тоже, большинство пересматривают этот клип по несколько раз, поэтому предлагаем посмотреть ещё раз клип этой песни и написать ниже свой комментарий о нем. А если вы хотите выучить все слова песни Akmal — Вдоль дорог, то после видео будет опубликован полный текст песни. Чтобы не забыть слова этой песни рекомендуем сделать репост этой песни к себе на страницу в любую социальную сеть. Приятного просмотра!

Текст песни Akmal — Вдоль дорог

Я в твоих бездонных глазах
Вижу себя и наши отражения
Ты так хотела повернуть вспять
Время, что было мученьем

Я вдоль аллеи песни напевал
И ты с подругой меня обсуждала
Скажи, зачем тебе нужен болван
Когда вокруг других не мало

Знаешь, я помню
Твои слезы, ссоры по ночам
Я помню
Твой запах волос на мои плечах
И в пустой комнате
Я в отражение кричал
Оставь меня

Вдоль дорог
Я иду отчаянно
Наш диалог был случайным
И за любовь нашу не подерусь
Я к тебе никогда
Ни за что не вернусь

Разве ты моя любовь
В моем черном худи?
Мы растворимся в небе
Прожигая минуты

Знаю, ты моя боль
Ведь только ты меня знаешь
Ты меня найдешь
А я тебя потеряю

Мой друг – это потолок
Ведь я вижу только его
Плюю в потолок
Другого не смог

Видит Бог, я не хочу
Чтобы тонули мы с тобою
Как бездомные
На пустых улицах

Тяжело дыша, женщина слизывала кончиком языка густые капли, повисшие на губах. Несколько свисали с подбородка, капая на грудь.

У Митьки мелькнула мысль ублажить свою наложницу ртом, но его возбуждение вернулось с новой силой и все мысли были направлены лишь на то, что бы поскорее пристроить свой уд в горячее и влажное лоно.

Подхватив мать на руки он устроил её на полке. В полумраке она была прекрасна: заляпана его семенем, раскрасневшаяся, со взлохмаченными волосами, с часто бьющейся жилкой на шее, тяжело вздымающейся грудью и прерывистым возбуждённым дыханием, которое заполнило парилку и с раздвинутыми ножками, дающими доступ к её раскрывшимся лепесткам лона.

Митька ощутил его жар, едва коснувшись головкой входа. Чувство это было столь острым и соблазнительным, что он не удержался и качнулся вперёд.

Бутон раскрылся ему на встречу и жадно проглотил твёрдый ствол. Скользкие стенки плотно сжались вокруг, и юноша испытал настоящее блаженство, не веря тому, что может быть человеку так хорошо. Тугое лоно зрелой женщины растягивалось под давлением его толстого стержня, орошая его соками и жадно всасывая вглубь.

— Митенька, какой же ты большущий, — завыла Анна, когда член парня погрузился чуть сильнее, чем наполовину.

— Тебе больно? — спросил он.

Она сжала руками его маленький твёрдый зад и надавила на него, вынуждая войти в неё ещё глубже. Снаружи осталось совсем немного, когда Митька почувствовал, как конец где-то там, в глубине, упёрлась во что-то.

— Любииимый! — вскрикнула женщина в ответ на это и её бёдра мелко задрожали.

Дождавшись пока дрожь пройдёт, парень начал медленно двигать задом, то вынимая, то погружая свой огромных размеров орган в мокрое, когда-то давно уже рожавшее, но позабывшее мужскую ласку, влагалище.

Анна выгибалась под ним, царапала его спину ногтями и умоляла не останавливаться.

Она выпрямился, взял наложницу за талию и начал резкими толчками насаживать её тело на свой штык. Женщина, ухватившись за его плечи, громко кричала, но то были крики не боли, а удовольствия, что растекалось по всему её раскрасневшемуся телу.

Почувствовав приближение волны её удовольствия, Митька остановился, вынул член и начал водить твёрдым навершием своей булавы любви по секелю и опухшим от мясным вратам. Анна дёрнулась, и соки обильной струёй брызнули из её тела, поливая плоть сына и раскачивающиеся на весу его крупные ядра.

— Митенькааааа! — закричала она.

Как только струя иссякла, он уверенным движением задрал её ноги высоко, до самых ушей, и, обхватив их под коленями, направил свой детородный орган обратно в её сокращающееся лоно. Юноша задвинул член одним толчком до самого донышка, так, что там что-то мягко смялось под его напором, но это не остановило парня. Он собирался этой ночью наполнить лоно своей наложницы до краёв.

Каждый раз, когда его детородный орган врезался в жаждущий семени золотник женщины, та вскрикивала.

— Ты так завелась… Тебе нравится мысль, что ты можешь забеременеть от своего молодого хозяина?

— Да! — выкрикнула она. — Я ведь люблю тебя! Люблю твой огромный уд! Люблю, когда ты берёшь меня!

— Ты моя! Моя! — как сумасшедший повторял Митька продолжая в бешенном темпе сношать мать.

Всё тело отрока было мокрым от пота. Напряжённые мышцы верёвками проступали наружу. Жар, исходивший от двух тел, казалось, мог расплавить всё вокруг.

Анна успела трижды вознестись к Ирию, прежде чем парень первый раз вознёсся на волнах удовольствия. Он вошёл в мягкое и податливое от длительного сношения лоно до упора и с рыком начал изливаться внутрь, наполняя животик лежащей под ним счастливой женщины густым плодородным семенем.

Ноги Анны легли ему на плечи, когда он, прижавшись к ней, из последних сил вдавливал твёрдый член вглубь горячего и такого желанного тела. Отдышавшись, Митька впился поцелуем в её губы и слега ущипнул за сосок. Мать обнимала его торс своими ногами и посасывала его язык. А потом она ощутила, как сильные руки настойчиво переворачивают её на живот и улыбнулась.

— Ну, ты и кобелина, Митька. Мы же только закончили.

Перевернув её, он хлопнул ладонью по упругой заднице, которая тут же закачалась от удара.

— Мы только начали, — возбуждённо прорычал он.

Митька уложил её животом на полку и взяв в руку её светлые волосы, слегка натянул их и принялся снова двигаться внутри её влажного лона, сначала медленно, а потом всё ускоряясь и ускоряясь, пока женщина снова не стала исходить сладостными стонами и криками.

Читайте также: