За кустами акаций белел флигель и звуки

Обновлено: 05.10.2024

Где(то) (не)далеко за мною раздались звуки скрипки. Я с удивлением оглянулся: за кустами акаций белел небольшой флигель, и звуки неслись из его раскрытых настежь, неосвещённых окон. Странной была (в)начале музыка, звуки лились робко, (не) уверенно. И вдруг раздался резкий, нетерпеливый аккорд, за ним другой, третий, и бешеные звуки, перебивая друг друга, бурно полились из(под) смычка. Как(будто) кто(то), скованный, яростно рванулся, стараясь разорвать цепи. Это было что(то) совсем новое и неожиданное. Теперь не слышно было тихих слёз, не слышно было отчаяния. Силою и дерзким вызовом звучала каждая нота, и что(то) продолжало отчаянно бороться, и невозможное начинало казаться возможным. Казалось, ещё одно усилие — и крепкие цепи разлетятся (в) дребезги, и начнётся какая(то) великая неравная борьба. Такою повеяло молодостью, такою верою в себя, что за исход борьбы не было страшно. Я задерживал дыхание и в восторге слушал. Ночь молчала и то(же) прислушивалась, чутко, удивительно прислушивалась к этому вихрю чуждых ей, страстных негодующих звуков. Задание: раскройте скобки.

Ровная, накатанная дорога, мягко серея в траве, бежала вдаль. Я шел в эту темную даль, и меня все полнее охватывала тишина. Теплый ветер слабо дул навстречу и шуршал в волосах; в нем слышался запах зреющей ржи и еще чего‑то, что трудно было определить, но что всем своим существом говорило о ночи, о лете, о беспредельном просторе полей.

Все больше мною овладевало странное, но уже давно мне знакомое чувство какой‑то тоскливой неудовлетворенности. Но в такие ночи, как эта, мой разум замолкает, и мне начинает казаться, что у природы есть своя единая жизнь, тайная и неуловимая; что за изменяющимися звуками и красками стоит какая‑то вечная, неизменная и до отчаяния непонятная красота. Никогда еще это настроение не овладевало мною так сильно, как теперь.

Кругом лежали поля. Справа, над светлым морем ржи, темнел вековой сад барской усадьбы. Ночная тишина была полна жизнью и неясными звуками. Все дышало спокойствием и самоудовлетворением; каждый колебавшийся колос, каждый звук как будто чувствовал себя на месте, и только я один стоял перед этой ночью, одинокий и чуждый всему. Я чувствую: эта красота недоступна мне, я не способен воспринять ее во всей целости; и то немногое, что она мне дает, заставляет только мучиться по остальному.

Меня потянуло в темную чащу лип и берез. Из людей я там никого не встречу: это усадьба помещицы Ярцевой, и с нею живет только ее сын‑студент. Говорят, он замечательно играет на скрипке и его московский учитель, профессор, сулит ему великую будущность.

Я прошел межою к саду, перебрался через заросшую крапивой канаву и покосившийся плетень.

Уставший, с накипавшим в душе глухим раздражением, я присел на скамейку. Вдруг где‑то недалеко за мною раздались звуки настраиваемой скрипки. Я с удивлением оглянулся: за кустами акаций белел небольшой флигель, и звуки неслись из его раскрытых настежь неосвещенных окон.

Я прошел по меже к саду, перебрался через заросшую крапивою канаву и покосившийся плетень. Под деревьями было темно и тихо, пахло влажною лесною травою. Небо здесь казалось темнее, а звезды ярче и больше, чем в поле. Вокруг меня с чуть слышным звоном мелькали летучие мыши, и казалось, будто слабо натянутые струны звенят в воздухе. С деревьев что-то тихо сыпалось. В траве, за стволами лип, слышался смутный шорох и движение. И тут везде была какая-то тайная и своя, особая жизнь…

Усталый, с накипавшим в душе глухим раздражением, я присел на скамейку. Вдруг где-то недалеко за мною раздались звуки настраиваемой скрипки. Я с удивлением оглянулся: за кустами акаций белел зад небольшого флигеля, и звуки неслись из его раскрытых настежь, неосвещенных окон. Значит, молодой Ярцев дома… Музыкант стал играть. Я поднялся, чтобы уйти; грубым оскорблением окружающему казались мне эти искусственные человеческие звуки.

Я медленно подвигался вперед, осторожно ступая по траве, чтоб не хрустнул сучок, а Ярцев играл…

Читайте также: