Дерево посадим под окном вырастет оно большое с дом и снегова

Обновлено: 18.09.2024

У нас говорят, что, мол, любит, и очень,
Мол, балует, холит, ревнует, лелеет…
А, помню, старуха соседка короче,
Как встарь в деревнях, говорила: жалеет.

И часто, платок затянувши потуже
И вечером в кухне усевшись погреться,
Она вспоминала сапожника-мужа,
Как век он не мог на нее насмотреться.

– Поедет он смолоду, помнится, в город,
Глядишь – уж летит, да с каким полушалком!
А спросишь чего, мол, управился скоро?
Не скажет… Но знаю: меня ему жалко…

Зимой мой хозяин тачает, бывало,
А я уже лягу, я спать мастерица.
Он встанет, поправит на мне одеяло,
Да так, что не скрипнет под ним половица.

И сядет к огню в уголке своем тесном,
Не стукнет колодка, не звякнет гвоздочек…
Дай бог ему отдыха в царстве небесном! –
И тихо вздыхала: – Жалел меня очень.

В ту пору все это смешным мне казалось,
Казалось, любовь, чем сильнее, тем злее,
Трагедии, бури… Какая там жалость!
Но юность ушла. Что нам ссориться с нею?

Недавно, больная бессонницей зябкой,
Я встретила взгляд твой – тревога в нем стыла.
И вспомнилась вдруг мне та старая бабка,–
Как верно она про любовь говорила!

Бог не послал мне легкости

Бог не послал мне легкости.
Ни в чем.
Ни в рифме,
ни в забвеньи,
ни в привычках.
И все — как будто камень за плечом,
а не крыло…
О, есть живут по-птичьи,
Живут — парят,
кружат поверх голов,
Земли едва и нехотя касаясь,
С них желтых узких глаз не сводит зависть,
Их не ломают бедность и любовь.
Весь век играть удачей,
как мячом,
Легко уйти…
Пусть легкий след — непрочен…
Бог не послал мне легкости ни в чем.
Пожадничал…
Иль верил ей не очень?

Всё приходит слишком поздно:
Мудрость - к дряхлым, слава - к мёртвым,
Белой ночи дым беззвёздный
В небе, низко распростёртом, -
К нам с тобой, идущим розно.
Всё приходит слишком поздно:
Исполнение - к желанью,
Облегчение - к недугу.
Опозданья, опозданья
Громоздятся друг на друга.
Сизый свет течёт на лица,
Купола, ограды, шпили.
Снится, может? Нет, не снится.
Вот он, город - небылица,
Мы одни из прочной были -
Взгляды тусклы, лица постны.
Всё приходит слишком поздно:
К невиновным - оправданье,
Осуждение - к убийце.
Опозданья, опозданья,
Век за них не расплатиться.
А мечтали! Жадно, слёзно
Здесь, вдвоём - свозь все запреты.
Всё приходит слишком поздно,
Как пришло и это лето.
Грустно невских вод теченье,
Время дышит грузно, грозно.
Слишком позднее прощенье.
Всё приходит слишком поздно.

***
Боже, как они мелькают,
Эти вёсны, эти зимы!
Снова вьюжит, снова тает,
Снова мимо, мимо, мимо…
Разъяренный кросс по кругу,
Марафон необратимый, —
Друг за другом, друг от друга;
Поворот — и снова мимо…
И, наверно, взлет спирали
Был бы вовсе незаметен,
Если б век не проверяли
По деревьям и по детям.

***
О господи! Все женщины мечтают,
Чтоб их любили так, как ты меня.
Об этом в книгах девочки читают,
Старухи плачут, греясь у огня.
И мать семьи, живущая как надо,
В надежном доме, где покой и свет,
Вздохнет, следя, как меркнут туч громады:
И все как надо, а чего-то нет.
Есть нежность, верность есть, но ежечасно
Никто коротких, трудных встреч не ждет.
Никто тебя за счастье, за несчастье,
Как зло, как наважденье не клянет.
Не довелось… Вздохнет, а тучи тают,
Горит закат на самой кромке дня…
О, господи! Все женщины мечтают,
Чтоб их любили так, как ты меня, —
Неотвратимо, с яростной тоскою,
С желаньем мстить, как первому врагу.
… Должно быть, я любви такой не стою,
Коль броситься ей в ноги не могу.

***
Жив-здоров. Не глядишь на другую
Вот и все. Остальное стерплю.
Не грустишь? Но и я не тоскую.
Разлюбил? Но и я не люблю.
Просто мне, чтоб по белому свету
Подыматься дорогой крутой,
Нужно верить, что дышишь ты где-то
Жив-здоров… И не любишь другой.

***
Березы – это женщины,
поверь,
Погасшие давно, в чужом столетье,
И в наше запрокинувшие ветви,
И с нами речь ведущие теперь.
Березы – это женщины.
Толпой
Застывшие –
В отраде иль обиде? –
Да сбудется…
Вернитесь…
Не губите.
И – скупо радость цедится судьбой.
И – вдосталь слёз. Несчитано.
Легли
Им нА плечи и слава и бесславье –
Офелии,
Далилы,
Ярославны
Узнали бы себя, если б могли…
Небыстрые, негромкие.
Их зов
Застыл, простыл.
Их губит, кто как может, -
Хвала худая
и топор
и ножик,
Но свет их разряжает темь лесов.
Березы – это женщины.
Взгляни,
Как вознесло их с первым майским дымом…
Они не здесь –
в своем,
невосполнимом,
Но нашу встречу празднуют они.
Как празднуют!
Торжественно внемли,
Мой дорогой,
их голосу,
веленью…
Да будет с нами их благословенье.
Березы – это женщины земли.

Другие статьи в литературном дневнике:

17.02.2013. Ирзабеков Фазиль Давуд оглы
15.02.2013. Ирина Снегова
13.02.2013. Геннадий Старков
10.02.2013. Борис Пастернак
02.02.2013. Дмитрий Бозин
01.02.2013. Мой любимый город Омск

Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Память о поэте. Ирина Снегова запись закреплена

Дерево посадим под окном…
Вырастет оно большое, с дом.

Прямо к стёклам ветки прислоняя,
Хлынет к нам с тобой в разливе мая.

А сентябрьской пасмурной порой
Загорится розовой зарёй.

Татьяна Проничева

"Будут гнёзда вить на ветках птицы,
Будут звёзды сквозь листву светиться,

Будут слушать вмятины ствола
Тихие и жадные слова.

Будет ,милый, всё опять сначала,
Будет,милый,как у нас бывало,

Будут вёсны шелестеть над нами
Медленными мягкими ветвями.

А потом другие ,после нас,
Вдруг проснутся в этот сизый час,

В час, когда Москва объята сном,---
От листвы поющей под окном. "
Ирина Снегова

Прочитайте стихотворение. Как бы вы его озаглавили? Выпишите две формы глаголов будущего времени − простую и сложную. Укажите вид этих глаголов.
Образец. Станцуем (буд. прост., сов. в.); буду танцевать (буд. сложн., несов. в.).
Дерево посадим под окном,
Вырастет оно большое, с дом.
Прямо к стёклам ветки прислоняя,
Зашуршит листвой в разливе мая,
А сентябр(?)ской пасмурной порой
Заг..рится розовой з..рёй.
Будут гнёзда вить на ветках птицы,
Будут звёзды сквозь листву светит(?)ся.
Будут вёсны шелестеть над нами
Медленными мягкими ветвями..
А потом другие, после нас,
Вдруг проснут(?)ся в этот
Час, когда Москва объята сном —
От листвы, поющей под окном. (И. Снегова)

Решение

Заголовок — Дерево под окном.
Посадим (буд. прост., сов. в.), вырастет (буд. прост., сов. в.), зашуршит (буд. прост., сов. в.), загорится (буд. прост., сов. в.), будут вить (буд. слож., несов. в.), будут светиться (что делать? буд. слож., несов. в.), будут шелестеть (буд. сложн., несов. в.), проснуться (что сделают? буд. прост., сов. в.).
Сентябрьской (назв. месяцев), зарей.

Нежность

Вот плетётся он по синим лужицам,
Маленький, как ласка и хорёк,
То вдруг в самой давке обнаружится,
То, ищи-свищи, пропал зверёк.

Сложно с ним. Он рвётся в дом с поспешностью
И бежит — запри хоть сто раз дверь!
Прихотлив и тих. Прозвали Нежностью.
Трудно культивируемый зверь.

То скулит, один оставшись надолго,
То при всех вас схватит (эх, зверьё!)
Душит он, и сквозь слезу, сквозь радугу,
Каждый видит, как под смерть, своё.

Как его уймешь! Одни с ним маются.
А другие — этим жизнь легка —
Тихим браконьерством занимаются,
Убивая этого зверька.

***
Березы — это женщины,
поверь,
Погасшие давно, в чужом столетье,
И в наше запрокинувшие ветви,
И с нами речь ведущие теперь.
Березы — это женщины.
Толпой
Застывшие —
В отраде иль обиде? —
Да сбудется…
Вернитесь…
Не губите.
И — скупо радость цедится судьбой.
И — вдосталь слёз. Несчитано.
Легли
Им на плечи и слава и бесславье —
Офелии,
Далилы,
Ярославны
Узнали бы себя, если б могли…
Небыстрые, негромкие.
Их зов
Застыл, простыл.
Их губит, кто как может,
Хвала худая
и топор,
и ножик,
Но свет их разряжает темь лесов.
Березы — это женщины.
Взгляни,
Как вознесло их с первым майским дымом…
Они не здесь —
в своём,
невосполнимом,
Но нашу встречу празднуют они.
Как празднуют!
Торжественно внемли,
Мой дорогой,
их голосу,
веленью…
Да будет с нами их благословенье.
Березы — это женщины земли.

Юля

И тот, кто не видел её годами,
И те, кто с ней рядом, бок о́ бок жили,
Все к ней сегодня пришли с цветами,
И рядом у ног её их сложили.

Стояли торжественные корзины,
От младшего сына, от старшего сына.
Плача, склонялась над ней невестка,
Та, что не раз отвечала дерзко.

И внук, что ленился очки подать ей,
Свежие листья ей клал на платье,
И, подобревшей рукой соседка
Вдруг положила хвойную ветку.

Люди кольцом стояли в печали,
Плакали, думали и молчали.
Стыли от стужи цветы живые,
Так много их у неё впервые.

А если б она их увидеть могла бы,
Взять, разобрать и поставить в вазы,
Может, из сморщенной, старой, слабой
Стала б красивой и сильной сразу.

И мне захотелось уйти из круга!
Сказать, что все эти букеты лживы!
И крикнуть — дарите цветы друг другу
Сейчас, сегодня, пока мы живы!

Бог не послал мне лёгкости

Бог не послал мне лёгкости.
Ни в чём.
Ни в рифме,
ни в забвенье,
ни в привычках.
И всё — как будто камень за плечом,
а не крыло…
О, есть живут по-птичьи,
Живут — парят,
кружат поверх голов,
Земли едва и нехотя касаясь,
С них жёлтых узких глаз не сводит зависть,
Их не ломают бедность и любовь.
Весь век играть удачей,
как мячом,
Легко уйти…
Пусть лёгкий след непрочен…
Бог не послал мне лёгкости ни в чём.
Пожадничал…
Иль верил ей не очень?

* * *
Не надо приходить на пепелища,
Не нужно ездить в прошлое, как я,
Искать в пустой золе, как кошки ищут,
Напрасный след сгоревшего жилья.

Не надобно желать свиданий с теми,
Кого любили мы давным-давно,
Живое ощущение потери
Из этих встреч нам вынести дано.

Их час прошёл. Они уже подобны
Волшебнику, утратившему власть,
Их проклинать смешно и неудобно,
Бессмысленно им вслед поклоны класть…

Не нужно приходить на пепелища
И так стоять, как я теперь стою.
Над пустырём холодный ветер свищет
И пыль метёт на голову мою.

Любовь

У нас говорят, что, мол, любит и очень,
Мол, балует, холит, ревнует, лелеет.
А помню, старуха соседка — короче,
Как встарь в деревнях говорила: жалеет.

И часто, платок затянувши потуже,
И вечером в кухне усевшись погреться,
Она вспоминала сапожника-мужа,
Как век он не мог на неё насмотреться.

— Поедет он смолоду, помнится, в город,
Глядишь, уж летит, да с каким полушалком!
А спросишь, чего, мол, управился скоро?
Не скажет… Но знаю: меня ему жалко.

Зимой мой хозяин тачает, бывало.
А я уже лягу, я спать мастерица.
Он встанет, поправит на мне одеяло,
Да так, что не скрипнет под ним половица,

И сядет к огню в уголке своём тесном,
Не стукнет колодка, не звякнет гвоздочек.
Дай Бог ему отдыха в царстве небесном!
И тихо вздыхала: жалел меня очень.

В ту пору смешным мне всё это казалось.
Казалось, любовь чем сильнее, тем злее.
Трагедии, бури… Какая там жалость!
Но юность ушла. Что нам ссориться с нею?

Недавно, больная, бессонницей зябкой
Я встретила взгляд твой — тревога в нём стыла.
И вспомнилась вдруг мне та старая бабка —
Как верно она про любовь говорила!

Опозданья

Всё приходит слишком поздно:
Мудрость — к дряхлым, слава — к мёртвым,
Белой ночи дым беззвёздный
В небе, низко распростёртом,
К нам с тобой, идущим розно.
Всё приходит слишком поздно:
Исполнение — к желанью,
Облегчение — к недугу.
Опозданья, опозданья
Громоздятся друг на друга…
Сизый свет течёт на лица,
Купола, ограды, шпили…
Снится, может? Нет, не снится.
Вот он, город-небылица,
Мы одни из прочной были —
Взгляды тусклы, лица постны.
Всё приходит слишком поздно:
К невиновным — оправданье,
Осуждение — к убийце.
Опозданья, опозданья,
Век за них не расплатиться.
А мечтали! Жадно, слёзно
Здесь, вдвоём, сквозь все запреты…
Всё приходит слишком поздно,
Как пришло и это лето.
Грустно невских вод теченье,
Время дышит грузно, грозно.
Слишком позднее прощенье…
Всё приходит слишком поздно.

***
Боже, как они мелькают,
Эти вёсны, эти зимы!
Снова вьюжит, снова тает,
Снова мимо, мимо, мимо…
Разъярённый кросс по кругу,
Марафон необратимый —
Друг за другом, друг от друга;
Поворот — и снова мимо…
И наверно, взлёт спирали
Был бы вовсе незаметен,
Если б век не проверяли
По деревьям и по детям.

***
О господи! Все женщины мечтают,
Чтоб их любили так, как ты меня.
Об этом в книгах девочки читают,
Старухи плачут, греясь у огня.
И мать семьи, живущая как надо,
В надёжном доме, где покой и свет,
Вздохнёт, следя, как меркнут туч громады:
И всё как надо, а чего-то нет.
Есть нежность, верность есть, но ежечасно
Никто коротких, трудных встреч не ждёт.
Никто тебя за счастье, за несчастье,
Как зло, как наважденье не клянет.
Не довелось… Вздохнет, а тучи тают,
Горит закат на самой кромке дня…
О, господи! Все женщины мечтают,
Чтоб их любили так, как ты меня, —
Неотвратимо, с яростной тоскою,
С желаньем мстить, как первому врагу.
… Должно быть, я любви такой не стою,
Коль броситься ей в ноги не могу.

Читайте также: