О разведении земляных яблок

Обновлено: 15.09.2024

Попов Г.П. Земляные яблоки

Не случайно, спустя столетие, весной 1865 года, архангельский священник Михаил Сибирцев (ныне одна из улиц города названа в честь его талантливых сыновей) отметил на страницах губернской газеты далеко не простую акклиматизацию этого полезнейшего овоща на северной земле. Негативную роль в разведении картофеля сыграло резко отрицательное к нему отношение многочисленных раскольнических сект, обосновавшихся в Архангельской губернии. Священник с горечью писал:

«И хотя уже с самого начала царствования Екатерины II разведение его у нас поощряемо было различными мерами администрации, но невежественное упорство народа, чуждавшегося всяких новведений, долго противилось водворению и размножению его в русском хозяйстве.

Частые неурожаи и неизбежно следовавший за ними голод, нередко охватывавший население многих губерний, и вынудили Общество, уже на первом году своего существования, заняться популяризацией и внедрением и сельскохозяйственный оборот, невиданной доселе в России, заморской культуры.

«. Почин предпринятого в царствование императрицы Екатерины II , - отмечал Подвысоцкий, - повсеместного разведения картофеля в России принадлежал, как известно, государственной Медицинской коллегии (работавшей в тесном контакте с Вольным Экономическим Обществом.- Г.П.), президентом которой был в то время человек, пользовавшийся большим вниманием государыни, — барон Александр Черкасов.

«Из перенесенных в Европу Американских плодов, на который во всяком климате так хорошо не родится, а в рассуждении великой его пользы с посеваемым хлебом так несходен, как сей род земляных яблок, которые и земляными грушами, а в иных местах тартуфелями и картофелями называются.

Каким образом? Очень просто: развязав войну, вошедшую в историю под названием Семилетней (1756 - 1763 годов). Её участниками стали, в частности, Антуан-Огюст Пармантье, военный врач французской армии, и молодой русский офицер Андрей Тимофеевич Болотов. Служба первого из них недолго продолжалась: французы, как водится, немцам быстро и лихо проиграли. Угодив в прусский плен, Пармантье несколько лет провёл посреди картофельных полей победителей, наблюдая весь процесс посадки, уборки и хранения клубней. А также питаясь ими. Заметим, что несортовым (а иного просто не было) картофелем в то время во Франции кормили только свиней.

Спустя пять месяцев - новый 250-летний юбилей: 31 октября 1765 года было создано Императорское Вольное Экономическое общество, инициатива учреждения которого была также одобрена императрицей Екатериной ІІ. Общество имело целью изучение положения русского земледелия, условий хозяйственной жизни страны и распространение полезных для сельского хозяйства сведений.

Очень многие аристократы оценили и полюбили нововведение: известно, в частности, что Александр Сергеевич Пушкин очень жаловал картошку, преимущественно печёную, и с удовольствием угощал ею своих гостей.

И, в конце концов, усилия властей начали увенчиваться успехом: постепенно производство картофеля из года в год начало прирастать, а назначение и использование его стало более широким и разнообразным. Он использовался уже не только в пищу, но и в качестве корма для домашнего скота, стал сырьём для переработки на крахмал, патоку и спирт. В 1865 году площади, занятые этой культурой, составляли 655 тысяч гектаров, в 1881 году они превысили 1,5 миллиона гектаров, в 1913 году - более 4 миллиона гектаров; объем собранного картофеля составил в том предвоенном году свыше 30 миллионов тонн клубней.

С помощью не всуе упомянутого Императорского Вольного экономического общества развернули свою деятельность многие талантливые селекционеры-самородки, самым успешным из которых стал, пожалуй, Ефим Андреевич Грачев (1826-1877). Одних только новых сортов картофеля ему удалось вывести более ста! Свои произведения он демонстрировал на всемирных выставках в Вене, Кёльне, Филадельфии, где собрал обильный урожай из десяти золотых и сорока серебряных медалей, был избран членом Парижской академии сельскохозяйственных наук.

А почему бы и нет, вот посудите сами, к моменту сбора урожая надземная часть растения усыхает и становится слегка похожей на корень, а то, что находится в земле, можно запросто сравнить с кроной яблони, усыпанной яблочками, – маленькими или большими.

История появления картошки

Картошка как дикорастущее растение возникла очень давно. Родиной растения считается Южная Америка. Именно там примерно 7 тыс. лет назад начали выращивать земляное яблоко как культуру, изначально использовав в этих целях дикорастущие заросли.

На территории современной Боливии местные индейские племена не только выращивали картофель и употребляли его в пищу, но и поклонялись ему, считая одухотворенным существом, которое способно было продлить их жизни.

Картофель в Европе

В Европу, а точнее в Испанию, клубни картофеля впервые попали в 1551 году. Их привез следовавший из Перу испанский географ Сьеса де Леон. А уже в 1573 году имеется исторически заверенный факт того, что при закупке продуктов для госпиталя Крови Иисусовой среди прочих продуктов присутствовал картофель.

Далее культура начала активно распространяться по территориям Италии, Германии, Бельгии, Франции. При этом изначально картофель воспринимался как декоративное растение, обладающее ядовитыми свойствами.

Земляные яблоки: первое появление в России

История появления картофеля в России начинается с конца XVII века. Именно тогда Петр I прислал на родину первый мешок клубней картофеля для распространения по губерниям, в целях выращивания и дальнейшего употребления в пищу.

Немногие понимали, что пускать в пищу нужно лишь только корнеплоды, и ошибочно ели ягоды - плоды, появляющиеся после цветения. Уже с опытом человечество определило, что именно в ягодах и ботве содержится опасный для жизни элемент - солонин. Он же образуется и в корнеплодах собранной картошки, которая длительное время подвергается воздействию солнечного света.

Опасные для употребления корнеплоды можно определять путем визуального осмотра на наличие зеленых участков и отбраковывать целый корнеплод либо же срезать его частичку. Но так как незнание порождает страх, то именно оно отталкивало людей от возделывания данной культуры.

Как земляные яблоки стали картошкой

Теперь вы знаете, что называли земляным яблоком. А вот почему теперь этот овощ именуют картофелем? Этимология слова "картошка" прошла интересный путь.

Истоки гласят, что изначально ее назвали kartoffel в Германии. Это слово было взято из разговорной фразы: sich die kartoffeln von unten anschauen, которая буквально означает "лежать в могиле". Как вы поняли, люди видели на собственном опыте, что корнеплоды вызывают пищевые отправления и поэтому могут приводить к летальным исходам.

Некоторые считают, что первоисточником названия являются итальянцы, которые назвали картошку tartufo, производное от слова "трюфель". По внешним признакам картофель действительно можно сравнить с только что добытым из земли трюфелем.

Как называют земляное яблоко, или картошку, на разных языках

На данный момент картошка распространена по всему миру. Эта культура неприхотлива к климатическим условиям и достаточно хорошо произрастает в любых почвах, поэтому ее выращивают практически на всех континентах нашей планеты. Различие можно найти лишь в сортах и, конечно, названиях культуры на разных языках мира.

Нет никакой возможности описать, сколько хлопот, забот и мук навалилось на них в этот день. Пожалуй, самая горькая доля досталась управителям Архангелогородской губернии, потому что, по неизвестным причинам, именно этот северный край, где особенно трудно выращивать чувствительные к морозу клубни, избран был монаршею волею чем-то вроде опытного участка или теплицы для заморских тартуфелей и картуфелей. И первым в длинном ряду управителей, которым довелось насаждать эту новую культуру в Архангелогородской губернии, был генерал-майор Головцын.

Это был очень ревностный и старательный губернатор. Его заботам вверен был огромный край, целая страна в которую входили Архангельская, Вологодская, Устюжская и Галицкая провинции. Крестьяне в этом краю не отличались достатком, и нелегко было губернатору собирать с них законом положенную дань. Однако впоследствии, вспоминая первые годы своего правления, генерал-майор Головцын глубоко вздыхал о добром старом времени и втихомолку вытирал платочком слезящиеся глаза.

Все его беды начались с устриц. Однажды императрица Екатерина, ни в чем не желая уступать западным государям, всемилостивейше изволила указать генерал-майору Головцыну, чтобы он на приморских берегах у города Архангельского через знающих людей приискивал устерцов, именуемых в немецких странах мушелями. Приискивал, ловил и по улове присылал оные мушели живыми в Санкт-Петербург к высочайшему ее императорского величества двору. Генерал-майор Головцын почел для себя это поручение за великую честь. В скором времени сыскал он знающих людей. И знающие эти люди точно нашли устерцов в Кемском заливе и в Мезенской губе. Чрезвычайно этим обрадованный, генерал-майор решил собственноручно доставить первую партию живых мушелей в столицу. Прихватив с собой верного человека, сержанта Загоскина, он уселся в почтовую карету и покатил в Санкт-Петербург. Денно и нощно пеклись генерал-майор и сержант о своем бесценном грузе. Они почти не смыкали глаз в дороге и бешеной скачкой загнали не одну почтовую тройку, зато старания их увенчались успехом. Мушели, или устерцы, доехали до столицы живыми и в тот же день поданы были, с приличествующими приправами, к ее императорского величества столу. Императрица отведала их и сердечно поблагодарила губернатора Архангелогородской, губернии. Генерал-майор прослезился даже от радости и умиления. Есть ли что-либо слаще для верноподданного сердца, чем монаршая похвала?

Головцын немедленно препроводил один экземпляр наставления иноземцу Виллиму Шиту; другой — сотскому Вешнякову; третий — сотскому Тороканову, четвертый — Коржавину и пятый — Неверову. Он был в большом затруднении, не зная, кому же вручить остальные пятьсот двадцать экземпляров наставления, потому что, такую же пользу могли получить от этого наставления дворяне и прочие обыватели, поскольку не было у них и в глаза они никогда не видали потетесов? Между тем целая кипа наставлений лежала в губернской канцелярии в виде живого укора и напоминания о невыполненном долге. Подчиненные скоро заметили, что всякий раз, как губернатор проходит мимо этой кипы, лицо его покрывается бледностью и руки начинают дрожать. Сколько раз писал Головцын в столицу, что дело, порученное ему ее величеством императрицей, стоит на месте за неимением земляных яблок для раздачи дворянству и прочим обывателям! И как же счастлив он был, когда наконец пришло известие, что медицинская коллегия распорядилась отправкою во все губернии земляных яблок на расплод. На долю Архангелогородской губернии назначено было сорок четыре пуда.

Генерал-майор был весьма доволен тем, как Загоскин вышколил рядовых. Теперь пригодилось и печатное наставление медицинской коллегии. Проводив нарочных, Головцын вошел в канцелярию и облегченно вздохнул, увидев, как убыла кипа печатных листов. Но забота не покинула его. Он знал, что нарочным предстоит нелегкое дело. Они должны были распределить земляные яблоки между всеми населенными местностями соразмерно числу жителей в них, средним числом по одному фунту на сто ревизских душ. Местности же с населением менее ста душ должны были получить по половине и даже по четверти фунта.

Весь месяц март колесили нарочные по волостям Архангелогородской губернии. Волостным канцеляриям был отдан строжайший приказ наблюдать за посевом и возделыванием земляных яблок. Головцын потребовал, чтобы каждый сельский сотский доносил ему, как идет дело.

Пришла осень, и начался сбор урожая. Губернатор заметно похудел — от волнений и тревог. До поздней ночи просиживал он в канцелярии, с трудом разбирая каракули сотских. Теперь он вполне оценил, как легка и безмятежна, была его жизнь до того злосчастного дня, когда случилось ему прибыть в столицу одновременно с кораблем из Гамбурга.

Поутру, прикрыв плащом эполеты, он вышел за город и побрел по дороге. Он решил, что должен сам, своими глазами посмотреть, почему так плохо родятся у крестьян земляные яблоки. Нескольких встречных мужиков принимался он расспрашивать об этом предмете, но те только боязливо косились на барина и, осеняя себя крестным знамением, божились, что сроду про такие яблоки не слыхивали. Издрогнув и проголодавшись, зашел губернатор в одну избу. Старик-хозяин усадил гостя под образа и принялся его потчевать. Наученный опытом, Головцын спросил о земляных яблоках невзначай, между прочим. И старик рассказал ему такую сказку:

— В одной земле умер царь и оставил после себя двоих сыновей. Собрались на совет сенаторы и стали думать, кого выбрать царем. Думали, думали и выбрали большака.

Всем эта речь полюбилась.

Губернатору очень интересно было слушать сказку; он даже позабыл про все свои горести, а от сивухи, которую поднес ему хозяин, у него весело зашумело в голове.

— Ну-ну, продолжай, — кивнул старику губернатор. Он далее силком усадил старика, который все продолжал стоять перед генералом.

— Заставили молиться большака. Молится он, молится, а лампада не затепляется. Потом стал молиться меньшой: помолился немного, лампада сама и затеплилась. Сенаторы и выбрали его царем. Стал он царствовать, а большаку делать нечего. Вот он и поехал в чужие земли. Ездил, ездил и приехал к Елени…

— К эллинам? — перебил рассказчика Головцын.

При этих словах весь хмель слетел с губернатора. Он подался вперед и схватил мужика за руку.

— Ну, взяли они да и сварили эти яблоки, чтобы испробовать, скусны ли. Поели и глядят — впрямь они скусны. С тех пор и пошли по миру эти яблоки садить да есть…

Старик помолчал минутку, потом продолжал:

Нет, до 1811 года не было в этом краю губернатора, который мог бы назвать себя достойным продолжателем дела Головцына. В этом году принял бразды правления в свои руки адмирал Спиридов. Он был военным губернатором и действовал по-военному — быстро и решительно. Заняв свой пост, он немедленно сообразил, что для успеха дела необходимы, во-первых, семена, во-вторых, палка.

Министр полиции также был человеком образованным. Он прочитал донесение: во-первых, семена, во-вторых, палки. И представил рапорт адмирала на рассмотрение императору. Как ни занят был в эту пору император войной с Бонапартом и пожаром Москвы, он среди многотрудных своих дел нашел время, чтобы ознакомиться с донесением архангельского губернатора.

Александр Первый соизволил одобрить как первое, так: и второе — и семена и палки. Адмирал Спиридов очень обрадован был этим решением. Он был совершенно уверен, что нет теперь никаких препятствий для успешного распространения картофеля во вверенной ему губернии. И, слушая рассказы старожилов о злоключениях бедного неудачника генерал-майора Головцына, он только самодовольно усмехался.

Ведь руки у него были развязаны. Единственное, чего ему нехватало, — это вышепоименованных трех немцев.

Затруднение заключалось в том, что у губернии не было денег на оплату этих колонистов. Адмирал Свиридов, устроил по этому вопросу совещание с гражданским губернатором и вице-губернатором — ум хорошо, а два лучше. Тут было даже три ума. И они отыскали в конце концов выход. Мудрые государственные деятели произвели точный подсчет и нашли, что для покрытия этих издержек достаточно учредить по всей губернии сбор по восемь копеек с каждой крестьянской души мужеского пола в продолжение трех лет. С таким ходатайством они и обратились к императору.

Три государственных ума собрались снова. Они судили и рядили и пришли к справедливому решению: ежели Императору угодно было высказать надежду относительно добровольных пожертвований, значит эти пожертвования должны быть. Адмирал Спиридов кое-кому намекнул об этом — и спустя несколько дней расторопный архангельский прокурор Иван Максимов сочинил следующее воззвание:

Уже на другой день он вручил это воззвание адмиралу. На воззвании стояло уже девять подписей, всего на сумму 1150 рублей. На этом сбор пожертвований и закончился. Адмирал Спиридов не стал продолжать его, так как тем временем новое печальное известие пришло из столицы. Эти три колониста — Тобиас Шефер, Михель Бендер и Христоф Флейшман — передумали: им вдруг пришло в голову, что они продешевили! И сейчас они заломили совсем несусветную цену, эти жадные немцы! Даже министр внутренних дел нашел, что они не стоят таких денег. К тому же он сомневался, полезно ли будет вообще посылать для этого дела немцев. Крестьяне, скорее всего, отнесутся к ним с недоверием. Не лучше ли, если обучать крестьян разведению картофеля будет свой брат, русский человек? Он и растолковать им лучше сумеет и веры к нему будет больше.

Адмирал Спиридов совсем приуныл. Не так-то просто оказалось продолжать дело, начатое генерал-майором Головцыным. Адмирал готов уже был махнуть на это дело рукой, как вдруг фортуна ему снова улыбнулась. С высочайшего разрешения для обучения разведению картофеля командирован был в Архангельскую губернию надворный советник Козлов. Он обучался земледелию в Англии и был очень ученым человеком, — куда там трем немцам! Жалованья ему было положено, за счет министерства, 1000 рублей, на разъезды и содержание рабочих 2000 рублей в год и сверх того 500 рублей на покупку и доставку в Архангельск семенного картофеля.

Козлов привез с собой двух огородников, крестьян Ярославской губернии, Никифора Алексеева и Петра Федорова.

Наконец-то вздохнул адмирал Спиридов: кончились его злоключения! Но и на этот раз он ошибся.

Козлов заболел по пути в Архангельск и вскоре по прибытии в город умер. А огородники-ярославцы как приехали в этот северный край, так и затосковали.

— Нетто это земля? — говорили они, колупая землю носком сапога. — Тьфу! Смотреть на такую землю тошно.

Не понутру пришлась им архангельская сторона. Они очень боялись, что протянут тут ноги, как этот их барин, Козлов.

На место Козлова был прислан из Петербурга чиновник Селезнев. Но в этом году картофель сажать уже было поздно: Селезнев приехал в июле.

А осенью вдруг стукнул ранний мороз, и весь семенной картофель, какой был в Архангельской губернии, померз.

— Ну разве ж можно тут жить? — повторяли Никифор и Петр. — И где ж это видано, чтоб восьмого сентября снег лег выше сидячей собаки?

1 октября кончился их контракт. Большие деньги получали они по контракту: Никифор — 450 рублей за полгода, Петр — 350. Но, как ни уговаривал их Селезнев, они ни за что не хотели остаться в Архангельске.

— Ну их к лешему, ваши заработки! — отвечали они. — Рассчитайте нас только достальными деньгами, а мы здесь и минуты не останемся!

И они покинули неласковый северный край.

Так или иначе, но имя славного адмирала Спиридова отошло в прошлое, чтобы украсить собой длинный ряд имен, возглавляемый именем генерал-майора. На смену Спиридову пришел контр-адмирал Клокачев.

В эту пору кончился трехлетний срок субсидии от министерства на обучение разведению картофеля в губернии. И контр-адмирал Клокачев, который был не слишком храброго десятка, трухнул не на шутку, когда получил запрос генерала от артиллерии графа Аракчеева: до какой степени доведено в Архангельской губернии разведение картофеля? Съежившись от страха, он взял карандаш и подсчитал. Селезнев работал в Архангельске два года не покладая рук и за это время развел в губернии 34 четверти картофеля, которые обошлись казне в 8500 рублей. Так он и написал Аракчееву, и правительство решило, что не стоит более держать тут чиновника для наставления жителей в разведении картофеля.

У контр-адмирала началась спокойная жизнь: все картофельные дела он передал учрежденному незадолго до этого продовольственному комитету; этому же комитету достались те деньги, что собрал сердобольный прокурор Иван Максимов, — 1150 рублей. У великой Российской империи не нашлось больше денег на введение новой культуры.

К счастью, преемники контр-адмирала последовали его примеру. С каждым годом урожай картофеля в губернии вырастал вдвое.

Члены продовольственного комитета, получив такой ответ, снова пересчитали рубли, которые остались от средств, собранных сердобольным прокурором, в 1812 году. Их оставалось совсем мало, этих рублей: пришлось по одежке протягивать ножки. Кое-как дотянули они до 1836 года. В этом году, истратив последние 400 рублей из 1150, члены комитета вынуждены были оставить всякую заботу о насаждении новой культуры в губернии.

Дело, начатое столь рьяно генерал-майором Головцыным в дни царствования императрицы Екатерины, опять захирело. Во многих уездах крестьяне перепахали плантации картофеля, засадили их капустой и засеяли горохом. Не надеясь на свои слабые силы, продовольственный комитет передал дело разведения картофеля в руки новой, только что учрежденной палаты государственных имуществ.

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Читайте также: