Убранный в подполье урожай обещал сытую зиму
Обновлено: 02.07.2024
46. Обособляются (выделяются или отделяются) запятыми определительные обороты, т. е. определения, выраженные причастиями или прилагательными с зависимыми словами, в следующих случаях.
1. Определительный оборот, стоящий после определяемого существительного, выделяется или отделяется запятыми: Грянул грязный городской ливень, перемешанный с пылью (Б. Паст.); Антон Павлович Чехов, пересекавший еще на лошадях в конце прошлого века Сибирь в поездке на Сахалин , проскучал до самого Енисея (Расп.); Мастер, дремавший на травке , встал навстречу и кивнул (Зал.); В жесткой траве, похожей на шерсть козы , цвели меж низких полыней лиловые низкие цветки (Цвет.); Пыль, розовая от блеска молний , неслась по земле (Пауст.); Рыхлые тучи, напитанные темной водой , низко неслись над морем (Пауст.).
Однако определительный оборот, стоящий перед именем существительным, выделяется запятыми , если он осложнен обстоятельственным оттенком значения. Ср.: Окруженный зеленой изгородью дом привлек наше внимание (слово дом включено в определительное словосочетание окруженный зеленой изгородью дом ). – Окруженный зеленой изгородью , дом не был виден издали (определение обособлено, так как осложнено обстоятельственным значением: так как был окружен зеленой изгородью ); Убранный в подполье урожай обещал сытую зиму (Цвет.). – Убранный в подполье , урожай обещал сытую зиму (в первом случае определительный оборот не отделяется от определяемого имени; во втором случае оборот убранный в подполье обособлен от имени, такой оборот создает дополнительный причинный оттенок: так как был убран в подполье ). Ср. также: Хорошо знавший город гость легко разыскал ту улицу, которая ему была нужна (Булг.). – Хорошо знавший город , гость легко разыскал ту улицу, которая ему была нужна (во втором случае подчеркивается причинное значение).
3. Определительный оборот выделяется запятыми , если он отделен от определяемого слова другими членами предложения: Наклонившиеся по ветру , мимо двинулись серые подорожные сорняки (Леон.); Где‑то за сотни верст, отгороженная кручами сосен и широкими тополями непроходимых прибалтийских болот , раскинулась их большая Родина… (Вороб.); Полное огня и таинств , вспыхивало со всех сторон небо (Бун.); Рожденный пустыней , колеблется звук (Забол.); В соседней маленькой комнате на диване, укрытый больничным халатом , лежал в глубоком сне мастер (Булг.); Захрустела галька под ногами, тусклым светом напоминавшая скинутую шкурку змеи (Леон.); Колесо тряслось и прыгало на капоте в такт ее мыслям, серое от грязи (Уст.).
47. Определительные обороты, относящиеся к личному местоимению как в именительном, так и в косвенных падежах, выделяются запятыми , независимо от места расположения: Совершенно убитый , он вынужден прервать визиты и вернуться домой (Нагиб.); Он, трижды молодой , ждал от жизни всего, но этого письма никак не ждал (Шукш.); Мы, привыкшие к беспредельному морскому шуму , были даже подавлены этой тишиной (Пауст.); Мы пошли домой, расстроенные случившимся ; В своей избушке, сидя за столом, он размышлял, исполненный печали (Забол.); Он [разум] показал бы мне меня, колеблемого на морской волне , меня, летящего по ветру в край незримый (Забол.); Привыкшую к нужде , ее бесило даже и самое крохотное благополучие (Леон.).
48. Нераспространенные (без зависимых слов), согласованные определения (прилагательные и причастия) выделяются или не выделяются запятыми в зависимости от позиции по отношению к определяемому слову, от наличия второго определения, стоящего перед определяемым словом, от способа выражения определяемого слова.
1. Нераспространенные определения обособляются, если стоят после определяемого имени существительного, которое уже имеет определение, т. е. относятся к словосочетанию: Первая моя московская осень, теплая и приветливая , стояла долго (Чив.).
Однако относительные прилагательные в роли определений к словосочетаниям могут и не обособляться, если они имеют логическое ударение: В тихий вечер зимний в маленьком доме у Пречистенских ворот мы сидели за чаем (Цвет.). Ср. при значении уточнения: В тихий вечер, зимний , в маленьком доме у Пречистенских ворот… (зимний , т. е. тихий по‑зимнему ).
Выделение обязательно при уточнении: Шаги были разной длины, то широкие, а то семенящие (Зал.).
2. Нераспространенные определения, относящиеся к существительным, не имеющим впереди определений, обособляются, только если они имеют пояснительно‑конкретизирующее значение: Я часто находил у себя записки, короткие и тревожные (Ч.); Утром он разворачивает газету, местную (Сол.); Распахиваю в ночь, черную, звездную, соррентийскую , створку окна (Цвет.).
В таких определительных словосочетаниях логическое ударение всегда падает на определение: личность экстраордина́рная; жизнь чи́стая, изя́щная, поэти́ческая .
3. Нераспространенные определения, относящиеся к личным местоимениям, обособляются. Они могут стоять перед ними, после них или отделяться от них другими членами предложения. Ср.: Я разжег костер и пошел искать женщин. Они, притихшие , порознь, стояли на берегу ручья под купой черемухи (Вороб.) – Притихшие , они, порознь, стояли на берегу ручья…; Сопронов ни на кого не глядел. Он сидел теперь за столом, бледный , играл и постукивал карандашом о столешницу (Бел.); За мной, маленьким , может быть трехлетним и бесштанным , гналась огромная лохматая собака (П. Нил.).
Примечание. Необособленное определение к личным местоимениям встречается редко: Вам не понять меня нынешнего, переживающего старость своей старости , не понять состояния моего организма и течения мысли, которые стали слишком просты для вас (Зал.); Красный директор и бледные мы глядели в упор на Ивана Петровича (Ч.); Не понять не ждавшим им , как среди огня ожиданием своим ты спасла меня (Сим.); И воистину ты – столица для безумных и светлых нас (Ахм.); И слепому и глупому мне лишь сегодня приснилось во сне, что она не любила меня никогда (Бл.); Смотрела маленькая женщина на незнакомого меня (Евт.). Такие определения являются смысловым центром высказывания, обычно они относятся к местоимениям в косвенных падежах и предшествуют им. В позиции после местоимения они перетягивают ударение с местоимения на себя: Не понять меня ны́нешнего .
49. Прилагательные или причастия, одиночные и с зависимыми словами, при любом порядке слов не обособляются , если они включены в состав сказуемого: Гриб этот до самой весны остается твердым и запашистим (Расп.); Погода стояла как раз скучная (Шукш.); Осени стоят долгие и тихие (Расп.); Веками пустыня лежала нетронутая (Пауст.); Кити стояла испуганная, робкая, пристыженная и оттого еще более прелестная (Л. Т.); Грозный и бледный стоит он предо мной (М. Г.); До шалаша мы добежали промокшие насквозь (Пауст.); Обреченный он человек , не будет у него никогда ни жены, ни детей, ни уютного дома (Акун.).
50. Не обособляются определения нераспространенные и с зависимыми словами, стоящие после местоимений отрицательных, неопределенных, указательных, определительных , образующие с ними единую группу (ударение падает на определение): Ничто человеческое ему не чуждо; В предрассветной глубокой темени увидел, как через забор махнул кто‑то большой, грузный (Шол.); Мне уже мало того, что я лечу, и хочется чего‑то большего (Расп.); Я почувствовал, что в мире произошло нечто имеющее отношение лично ко мне (Кат.); На площадку железной лесенки, ведущей в конторку механического, вошел кто‑то незнакомый (Бел.); У самой стены монастыря он рассказывал ей что‑то очень простое и обычное из студенческой жизни (Вороб.); Расскажите мне что‑нибудь веселенькое (Ч.); Каждый подавший заявление на конкурс должен ждать вызова .
Однако при наличии уточняющего и ограничительного значения определения обособляются : Вошедший что‑то пошептал сидящему, и тот, совершенно расстроенный , поднялся со стула (Булг.); Хотелось отличиться перед этим, дорогим для меня , человеком (М. Г.); Ни разу я не слышал, чтобы кто‑нибудь, даже самый отчаявшийся , взялся при ней грубить или капризничать (Расп.). Ср.: Вон тот, маленький , уже приближается к финишу (определение маленький конкретизирует значение местоимения тот , т. е указывает на маленького среди всех остальных); – Вон тот маленький уже приближается к финишу (определением является указательное местоимение тот , а определяемым – маленький ; смысл: указывают на одного из маленьких); Все отъезжающие и провожающие должны пройти в зал ожидания (причастия имеют при себе определение – местоимение все ). – Все, отъезжающие и провожающие , расположились в зале ожидания (определения‑причастия уточняют значение местоимения все ); Он не может понять тех нынешних , которые любят деньги получать, а дело не делать (Щерб.). – Он не может понять тех, нынешних , которые… (в первом случае указательное местоимение тех при определяемом субстантивированном прилагательном; во втором – прилагательное‑определение при местоимении).
51. Определения, стоящие в конце предложения, как нераспространенные, так и с зависимыми словами, могут отделяться знаком тире . Такие определения имеют пояснительно‑уточняющее значение: От результатов этой борьбы зависит, в конечном счете, человеческое счастье – настоящее и будущее (Аст.); Затем я снова замечал ее взгляды на себе – то пытливый и проницательный, вызывающий тревогу, то отсутствующий , с потерянной мыслью, то быстрый, настороженно лукавый (Расп.); И пришла весна – добрая и бестолковой (Шукш.); Опять пахло дымом, но только это был иной запах – древесный, сухой, утренний (Шукш.).
Определения, расположенные внутри предложения, могут выделяться с двух сторон знаком тире. Они приобретают значение пояснительно‑уточняющих членов предложения: Каждый раз, когда я возвращаюсь с ловли, коты всех мастей – рыжие, черные, седые и белые с подпалинками – берут дом в осаду (Пауст.) (см. также
52. Всегда выделяются запятыми определения, выраженные краткими прилагательными или страдательными причастиями. Они могут занимать любое положение по отношению к определяемому слову: В привычный час пробуждена , вставала при свечах она (П.); Овеян вещею дремотой , полураздетый лес грустит (Тютч.); Опять мне блеснула, окована сном , хрустальная чаша во мраке ночном (Забол.); Колеблется воздух, прозрачен и чист , в сияющих звездах колеблется лист (Забол.); Тут зверь появился, высок и космат , и так же, как многие прочие звери, узнав человека, отпрянул назад (Забол.).
Примеры, когда пунктуация меняет смысл высказывания ⇐ Синтаксис и пунктуация
Модератор: Селена
Собираюсь со своими подопечными говорить о синтаксисе и пунктуации и хотелось бы оживить занятие примерами, когда пунктуация является смыслообразующей (чтобы детки не относились к ней, как к чистой воды формализму).
Например, в:
Она говорила долго только о нём.
Она говорила долго, только о нём.
запятая меняет смысл предложения: говорила о многих, но только о нем долго versus говорила о нём одном, причем долго.
Заранее благодарю за другие примеры.
Первое предложение тоже может передавать такой смысл, что о других она не говорила. Можно сказать его с такой интонацией, что будет ясно: о других в предложении речи не идёт.
Ну, начинать-то надо с "Казнить нельзя помиловать", тем более что и мультик какой-то на эту тему есть.
Да, надо покопаться в обособлениях. Пока есть такие примеры (разной степени естественности/искусственности):
У рубашки оторвалась пуговица, и пришлось надеть другую белую.
У рубашки оторвалась пуговица, и пришлось надеть другую, белую.
В дачном поселке появились новые кирпичные дома.
В дачном поселке появились новые, кирпичные дома.
Убранный в подполье урожай обещал сытую зиму.
Убранный в подполье, урожай обещал сытую зиму.
Было жарко, и душно пахло полынью.
Было жарко и душно, пахло полынью.
Остаётся только безмолвие воды, зарослей, вековых ив.
Остаётся только безмолвие воды, зарослей вековых ив.
Я пойду посмотрю новый фильм на следующей неделе.
Я пойду, посмотрю новый фильм на следующей неделе.
Для следующих двух примеров мой полный академический справочник правил русской орфографии и пунктуации утверждает, что возможны оба варианта. Предлагаю почтенной публике попробовать уловить разницу в смысловых оттенках
В этих лавочках найдешь и коленкор для саванов и деготь, и леденцы и буру для истребления тараканов.
В этих лавочках найдешь и коленкор для саванов, и деготь, и леденцы, и буру для истребления тараканов.
Среди густых, в сумерках потемневших, развесистых елок трудно было различить маленькую тропку.
Среди густых, в сумерках потемневших развесистых елок трудно было различить маленькую тропку.
Приехавшая к соседу-плотнику жена хлопотала у давно построенного дома возле колодца (через плетень от меня, около которого я перед приездом Риты нагородила гору бревен, таща их за один конец и нагромождая к колодцу, чтоб преградить путь ребенку. Теперь уж не свалится: на два с половиной года прибавилось ума!).
Она уже понимала, что нельзя спросить у жены моего соседа, тети Маруси, почему у нее на каждой руке всего по одному пальцу, большому, и как она костяшками отсутствующих восьми пальцев так хорошо стирает белье, печет лепешки. Она уже умела жалеть, уважать – не по-детски.
Но не раскрыла ли я насильственно душу Риты этим введением ее в наше с Мариной детство? Моими сложными сказками, символикой и героикой их? Суровым внедрением чувства долга, держания данного слова… Не было ли это раскрыванием – руками – цветка? Ее семилетняя фотография являет полураздраженное, полускорбное личико.
В личике Риты, имевшей сходство с ее теткой Алей, Ариадной Сергеевной Эфрон, дочерью моей сестры Марины Цветаевой, выражения были другие. В больших, с тяжелыми веками, серых глазах, походивших на глаза ее отца формой и цветом, порой таилось сходство не с ним и не с Алей, а – по отчужденности взгляда – с моей сестрой Мариной. Недаром десятилетия спустя, когда Рита выросла, я, стараясь удержать прерванный пробуждением сон, часто не знала твердо, кто мне приснился, Рита или Марина, в туманности несомненно родственного облика, в том уплывании – в себя, прочь от узнанности, свойственном им обеим… И в яви я помню один Ритин поступок, могший принадлежать детству Марины. Летом 1952 года – Рите шел пятый год – детские руки открыли дверь моего домика – и на пороге встала моя внучка.
– Ритонька, ты с мамой? Нет, мама твоя на работе, ты – с Гелей? – спросила я удивленно.
– Я одна, – сказала Рита так просто, точно не в первый раз прошла одна не менее полутора верст – своей, потом главной улицей, через длинный мост, высоко над рекой Баксой, и, свернув, пустырем к нашим выселкам.
– Одна? Как же мама тебя отпустила?! Почему не с Гелей? Что-то случилось?!
– Не случилось, мама не видела, я просто пошла и пришла. Ни собак, ни…
– И не боялась одна? Через мост – и как дорогу запомнила?!
Широкие ее глаза глядели мечтательно, отрешенно. Она уже не отвечала мне. Но она сердилась:
– Я думала, ты обрадуешься…
– Я испугалась! Как ты одна – так далеко… Ты, Рита, герой. Но мама тебя ищет… Она же не знает, где ты… Ты так больше не делай! Ты понимаешь? – Я искала нужные для нее сейчас слова. – Мы должны сейчас идти ее успокоить…
Рита отсутствовала. В ее лице было выполненное решение, волнение пройденного пути. В ней не умещались ни я, ни мать.
…Как часто не умещались в детстве Марины обращенные к ней слова!
Так вот отсутствовала – Марина…
Снова весна! Третья в Сибири! Опять я стою на широкой дороге перед своим домиком, нюхаю, как пес, воздух, прохладный еще и уже теплый, он пахнет землей, просыхающей от снега, земля готовится к посевам, к посадкам, она опоминается, как мы, от бесконечной зимы. Плетни, еще кое-где запорошенные снегом, высыхают и пахнут – так чудно. И как пахнет земля! Как тихо… Тихо – через ребячьи голоса, мычанье стада, бродящего по-за огородами, через собачий лай, – из всего этого и состоит тишина сельская, поглощающая звук жизни, преображающая. Год прошел! Когда он успел? И – долгий какой год.
Разве забыть зимние и весенние праздничные дни на кладбище, окруженном кедрами, черную фигурку худенькую – Ольги Семеновны? Всегда дети вокруг нее. Старая, а молодой голос, хорошо поет! Моя Рита так ее полюбила, затейницу! Даже когда где что не так – остановит, а сама улыбается! А ласковая… Нет, не научиться мне этой терпеливой радости! Совсем другая! И Рита ее любит даже с какой-то страстью! И все дети так – ее… Меня – нет, и рассказы мои – другие, я ими тащу Риту – вверх! Чтоб не шесть ей, а – восемь… А Ольга Семеновна с Ритой сама как ребенок, ей пять, шесть, семь – все равно, веселое детство, она в него погружается, а я все – чтоб умнела, – это все же, наверное, глупо? Ко мне Рита в четыре, в пять неохотно ходила. Веселей, бесконтрольней ей без английского языка, с озорной девчонкой соседской во дворе… Почему мне больно смотреть на нее в таком окружении? Все хочу, чтоб она понимала, думала, чувствовала, запоминала. И Рите интересно со мной, но, может быть, и – томительно.
Ритины подруги Надя и Лида враждуют. Редко играют вместе. Надя – старше, разумнее, воспитанней. Уже в четыре года одна, как большая, приходила через широкую сибирскую улицу ко мне в гости.
А внук Гена шишкует с ребятами. Как белка, таскает кедровые орехи – грызем: еда!
Живя у леса, он натаскивал матери целый угол орехов, а в голодноватые недели перед урожаем Нина с Ритой носили в фартуках и в тряпках груды шампиньонов, росших на пустыре, варили шампиньонную кашу. Ими кормили они и поросят…
Спешно после работы Нина везет воз обрезков горбыля с лесопилки – ей дали коня в артели, она там первая из работниц, – спешно доделывает Басов нам крышу, в первую зиму только на две трети покрытую… И уже не чужие мальчишки, а свой внук, хмурясь и покрикивая баском на сестру, чтоб не мешалась, кидает и кидает лопатой – делает завалинку вокруг стен избы. А у восточной, где вход в сени, над их дверью – вилла курорта: по стене вьется воздушная кудрявая гущина зеленого хмеля… Из тех двух корней, с девочкой в лесу выкопанных (она научила)! Как сладко, роскошно учиться простой, дикой человеческой жизни, мимо которой жил в молодости в городах – всю зрелость! Старость распахнула объятья познанию земли, которая до сих пор только романтически замечалась. Хотя и трудилась в разруху до поту, а голодать задолго до этого своего гнезда научилась. Теперь и голодать и отъедаться научилась – иначе: теперь в обнимку с землей! А весной мне пришлось покупать задорого картошку, и не удались и в эту зиму оконные и дверные щиты.
А с теплом пришли еще две радости: из дощечек, снятых во вторую зиму с крыши, где не было теса (для дощечек этих я полный день разламывала и корежила ящики, притащенные из села), Басов (умолила – был занят, копал людям колодцы – восьмой ему шел десяток!) сделал мне палисадничек перед окном, южным, и я там посадила цветы. Сколько было войны с курами! Сколько счастья, когда расцвели цветы… И еще: у меня настоящая лестница! Приставная! Своя. (Всю округу избегала, вымаливая продать по дощечке, по жердочке.) Больше не таскаю чужих лестниц, еле дыша. Ягоды смогу сушить на крыше! Палочки прибиты от края крыши к трубе – вроде трапа, чтобы по ним шагать, ползти, когда будешь чистить трубу. Я не знала, что можно избушку любить, как живое существо… Может быть, я никогда не захочу выехать из нее? Ну что ж, и хорошо.
Глава 19. Ритина болезнь. Рита и Ольга Семеновна
…Было утро, когда после благополучно закончившейся в больнице Ритиной болезни я пришла посидеть с ней еще этот денек, на завтра детврач выписал ее в детсадик. Был последний холодный предвесенний день, с ветром, хлещущим изморосью, когда мне, еще на пороге, сказала соседка, что мать уже сегодня увела девочку в детсад. А я шла! И такая погода…
– А мать шаль ей надела?
– Шаль? Нет, шали будто на ней не было… Шапка – ушанка…
– Ох, не простудилась бы…
Смиряя тревогу за Риту, я возвращалась к себе…В тот же вечер (я пришла второй раз) Рита сказала:
– У меня ушко болит…
А через два часа она громко плакала, а еще через несколько срочно вызванный доктор Райт, в свое ночное дежурство придя на дом, осмотрев ребенка, сказал:
– Воспаление среднего уха… Если нарыв прорвется наружу – справимся! Ну а если внутрь, – он развел руками, – сами понимаете… – И велел утром нести Риту в больницу.
Температура была сорок. Рите было четыре года. Я осталась ночевать у Нины. Рано утром мать понесла ребенка в больницу.
Что будет? Что я отцу напишу?
Вовек не забыть следующего утра, когда, пройдя пустырями, селом, лесом, я подходила к больнице. Издалека доносился смутный – что это, крик? Женский. Он рос. Все яснее: плач, почти вой… Все во мне замерло. Кроме шага. Запинаясь о корни, сойдя с дороги, напрямик… Нина? Далеко. Не узнать. Вой рос.
Кто-то по дороге шел навстречу.
– Что это? – крикнула я, перекричать гущу ветвей бросаясь в сторону шедшего.
Это была женщина.
– Мать, – сказала она, – умер ребенок…
– Девочка? – спросила я, казалось, одними губами.
Но она услыхала.
– Мальчик! – сказала она.
…Не загладить вину перед ним, перед воем. За радость во мне в тот миг.
Глава 20. Миша и Фея. Печь
С гибели песика моего Домки от собачьей чумы я жила без животных. Однажды девочки, крича и волнуясь, принесли мне большого кота, тигрового, покалеченного собаками. И я взяла беднягу.
Двенадцать дней он не ел, только пил, а в воде я растворяла ему гомеопатические лекарства; лежал, закрыв глаза. Думала, не выживет. Но с помощью арники, силицеи (от ран, воспаления), лахезиса (от гноя) он встал и медленно, качаясь, вышел на солнце. Я перебирала в избе овощи и пошла посмотреть, как он; я нашла его в другой части огорода; он лежал на глине, на солнце, у колодезной ямы и сладко спал. С этого дня он стал есть, мурлыкать, ходить, прыгая на трех лапах. Имени у него не было. Ветеринар, осмотрев сломанный плечевой сустав кота, присудил ему век скакать на трех ногах. Кот в союзе с гомеопатией не послушался и вскоре стал слегка наступать на четвертую.
– Да это наш Мишка! – сказал, увидев его, мальчик с другой улицы. – Его собаки угнали!
– Ваш? – грустно сказала я. Мальчик понял.
– Он нам не нужен, бабушка, у нас кошка! Вы его, бабушка, возьмите…
И зажили мы с Мишкой, все больше любя друг друга.
Кот был очень умен, глядел в глаза желто-зеленоватыми очами, как человек, и делал ночью вид, что покорился – лежать в ногах. Затем, решив, что я сплю, тихо-тихо (и бесшумно, и медленно) полз вдоль стены, чтобы мне лечь на живот. Видимо, он понимал, что весом своим – разбудит, и процедура укладыванья на меня, как на подушку (хоть и был мой живот худ, но все же – живот, не нога!), занимала у кота много осторожности и времени: он пытался стать невесомым…
Фея – дымчатая кошка, приходившая ко мне уж давно от своих хозяев, живущих домом, полным детей, скота и еды, здесь уж который год, – Фея сперва не признала Мишку, шипела и выла по-ведьминому. Затем смирилась и спала иногда поперек Мишки – тонким серым ковриком через его темное тигровое великолепие.
Так прошло лето. Они ныряли по густой зелени грядок, скакали – кто выше, и исчезали в соседнем огороде, где царил пестрый кот Жулик.
Помню лунную ночь. Я вышла на нечеловеческие – но и не на кошачьи! – крики, мешавшие спать, и у лесенки на сеновал стала, при голубом блеске лучей (каждый раз вновь, точно в первый, поражающей своей сказочностью луны). Мишка, сидя на одной из средних перекладин лесенки, орал отвратительным голосом, глядя вверх. А с верхней перекладины на него, изогнувшись и прижав уши, став скорее моржом, смотрел Жулик, выражая мордой предельное негодование. В тощих деревцах, привезенных себе из лесу соседом, в воспоминание о родине, заливался – это была гордость соседа, звал слушать – самый настоящий соловей!
Однажды летом Яков Иванович удивил меня и (по закону зеркальности – неблагополучный это закон!) вызвал во мне протест. Помогая мне где-то возле дома, где понадобились грабли, я указала ему место, где надо было их положить. К моему удивлению, он воспротивился, поясняя, что и там, куда он положил их, им – место. Тон его возмутил меня. Я вскипела:
– Будьте добры, Яков Иванович, положите туда, где я сказала!
Он возразил. Тогда я, теряя в этом вздоре терпение, часто не изменявшее мне в серьезных вещах, позволила себе недопустимым тоном крикнуть:
– Я прошу вас положить их на их место! Я решаю, где им быть!
Уже давно стало ясно, что печь моя – не бедняцкая! Пожирает слишком много дров. Сосед пожалел, согласился переложить. Шли холода, и, как два года назад, он (как и тогда клал печь) пришел перекладывать ее – в самый последний срок.
Когда избушка моя наполнилась кучами кирпича, Мишка скрылся. Коты беспорядка не любят. На тигровой морде его, мелькнувшей у двери, было выражено отвращение к творящемуся. Тщетно я кис-кисала его – исчез. Назавтра я ждала печника и накануне заказала старику Басову (он был и жестянщик) духовку: будем с Михой печь… пироги!
– Да у тебя, Василий Иванович, не меньше кот, чем мой Мишка! – сказала я, восхищенная величиною и ласковостью кота, входя из темных сеней в избу.
– Ко-от? – удивился, раскрывая дверь, Басов. – У нас кошонка махонькая… Да это ж твой кот, своего не узнала!
– Мой? Ну и дела! – смеялась я, схватив Мишку в охапку– Значит, за мной шел, как пес.
– Он, должно, решил, хозяйка переселяется, и пошел за тобой, на новое на житье…
– Ты гляди, гляди, с котом бабушка-то пришла! – удивилась хозяйка квартирная Ольга. – Ты что ж, как с собакой, с им ходишь?
– А как сложат тебе печь – от нее кота и не выгонишь… – уютно, как кот, приговаривал Басов, вручая мне законченную духовку. – Таперича на пирог приду.
Расплатилась, благодарила растроганно; не обманул, в срок сделал, завтра придет печник.
Ночь – хоть глаз выколи! Где-то лают собаки… Ну как учуют кота? Посадить в духовку? Заорет, забьется… Того хуже! И побрели мы с Мишкой в покинутую избу, до которой, на мне сидючи, дошел со мной, но никакие ласки и ухищренья не убедили его, что в такой избе ночевать – можно. Только что по черной ночи верный спутник, не дал себя убедить. Когда, силой внеся (на улице подмораживало), пустила его на пол меж кирпичей – предупреждающе зарычал, угрозой переводя звук в завыванье. Нет, под такое не заснешь! И выпустила я Мех-Меха… Дня три уж ходили мы с ним по горам разобранной печки прежней, с трепетом ожидая прихода соседа. Теперь, должно быть застыв, Мех-Мех грел меня своим мехом – бесцеремонно, знал, что не прогоню!
Перекладка печи – дело, может быть, еще более сложное, чем в первый раз; поломка кирпичей, докупанье их, страх, что не хватит… О, когда мы наконец ее затопили – с духовкой, высоким подом, когда через десять минут закипела вода – какой это был праздник!
Рассказать об уточняющих обособленных членах предложения и о знаках препинания при них.
Несколько уточняющих членов предложений и произвести синтаксический разбор этого предложения.
Обособляются (выделяются или отделяются)запятымиопределительные обороты, т.
Е. определения, выраженные причастиями или прилагательными с зависимыми словами, в следующих случаях.
1. Определительный оборот, стоящий после определяемого существительного, выделяется или отделяется запятыми : Грянул грязный городской ливень, перемешанный с пылью(Б.
) ; Антон Павлович Чехов, пересекавший еще на лошадях в конце прошлого века Сибирь в поездке на Сахалин, проскучал до самого Енисея(Расп.
) ; Мастер, дремавший на травке, встал навстречу и кивнул(Зал.
) ; В жесткой траве, похожей на шерсть козы, цвели меж низких полыней лиловые низкие цветки(Цвет.
) ; Пыль, розовая от блеска молний, неслась по земле(Пауст.
) ; Рыхлые тучи, напитанные темной водой, низко неслись над морем(Пауст.
Определительный оборот, стоящий перед определяемым существительным, не отделяетсязапятой от определяемого слова : Тишина этой ночи была наполнена музыкойеще не родившегося Чайковского(Зал.
) ; В этой шкатулке Языков потом хранил свои сувениры из Тригорского, письма к нему Пушкина и Осиповых - Вульф иподаренный ему Пушкинымавтограф стихов «Улукоморья дуб зеленый.
) ; Полные мракалеса стояли недвижно.
Однако определительный оборот, стоящий перед именем существительным, выделяется запятыми, если он осложнен обстоятельственным оттенком значения.
Ср. : Окруженный зеленой изгородьюдом привлек наше внимание(словодомвключено в определительное словосочетаниеокруженный зеленой изгородью дом).
—Окруженный зеленой изгородью, дом не был виден издали(определение обособлено, так как осложнено обстоятельственным значением : так как был окружен зеленой изгородью) ; Убранный в подпольеурожай обещал сытую зиму(Цвет.
). —Убранный в подполье, урожай обещал сытую зиму(в первом случае определительный оборот не отделяется от определяемого имени ; во втором случае оборотубранный в подпольеобособлен от имени, такой оборот создает дополнительный причинный оттенок : так как был убран в подполье).
Ср. также : Хорошо знавший городгость легко разыскал ту улицу, которая ему была нужна(Булг.
). —Хорошо знавший город, гость легко разыскал ту улицу, которая ему была нужна(во втором случае подчеркивается причинное значение).
Ср. : Будучи написанной предельно просто и точно, новая книга.
3. Определительный оборот выделяется запятыми, если он отделен от определяемого слова другими членами предложения : Наклонившиеся по ветру, мимо двинулись серые подорожные сорняки(Леон.
) ; Где - то за сотни верст, отгороженная кручами сосен и широкими тополями непроходимых прибалтийских болот, раскинулась их большая Родина.
) ; Полное огня и таинств, вспыхивало со всех сторон небо(Бун.
) ; Рожденный пустыней, колеблется звук(Забол.
) ; В соседней маленькой комнате на диване, укрытый больничным халатом, лежал в глубоком сне мастер(Булг.
) ; Захрустела галька под ногами, тусклым светом напоминавшая скинутую шкурку змеи(Леон.
) ; Колесо тряслось и прыгало на капоте в такт ее мыслям, серое от грязи(Уст.
Читайте также: